У кого какой гудерманиан
Доброе утро, уважаемые. Помните, в романе «Мелкий бес» у писателя Федора Сологуба недотыкомка бегала? Она, эта «удивительная тварь неопределённых очертаний, — маленькая, серая, юркая», садиста-учителя Ардальона Передонова всячески изводила. Злой и насмешливый Ардальон Борисыч сильно страдал, томился и писал стихи, отчаянные, как ночные письма: «Недотыкомка серая всё вокруг меня вьётся да вертится…» Но как вы понимаете, никаких недотыкомок в природе не существует. Все это писательские фантазии, навроде хрунечек у Григория Остера. Я это к тому говорю, что ночью мне приснился маленький гудерманиан. В отличие от упомянутой недотыкомки и хрунечек, гудерманиан представляет собой вполне реальный объект, который может быть как большим, так и маленьким. Меня история с гудерманианом заинтересовала по трем причинам. Во-первых, я обнаружил, что интегрирование с помощью гудерманиана в России в 30-е годы входило в программу обязательной математической подготовки индустриальных техникумов. Во- вторых, я понял, что знаменитая библиотечка журнала «Квант» родилась не на пустом месте, а у нее в России были замечательные предшественники. А в-третьих, эта история навела меня на несвоевременные мысли об эволюции науки и образования в России.
Начну с середины, как рекомендовала старая выдра. Помните анекдот про Василия Ивановича, который поступал в Институт красной профессуры? Его на вступительном экзамене попросили квадратный трехчлен изобразить. Василий Иванович отвечал, что он не то что изобразить, даже представить себе такую гадость не в состоянии.
Из событий недавнего времени. Жил был некто, скажем, Гапон Гапонович. Биография типа — «молодым везде у нас дорога»: окончил знаменитую математическую школу, был отличником в университете и получал Ленинскую стипендию. Поступил в престижную аспирантуру и стал учеником известного академика. С блеском защитил кандидатскую диссертацию. Казалось бы — далеко пойдет. Он таки и пошел — решил одну из семи сложнейших задач миллениума, за решение каждой из которых Математический институт Клея в Кембридже назначил по миллиону долларов. Это проблема еще пострашнее квадратного трехчлена. А этот Гапон успешно изобразил и был удостоен медали Филдса (награда для математиков, сравнимая по престижу с Нобелевской премией). Награды он, однако, не принял, сказав, что суета все это. Суета сует и всяческая суета. Живет Гапон Гапонович вместе с мамой, на ее пенсию. Квартира обшарпанная, хуже живут только бомжи. Папарацци из «Комсомолки» за математиком гонялись, даже песенку сочинили: «Объясни, дурной Гапон, где нам хапнуть миллион!» Это мы, ребята, дважды входим в одну и ту же реку. Гераклита, придумавшего эту фразу про реку, многие современники не любили за его подчеркнутый духовный аристократизм и неуважение к толпе. Он говорил: «Если люди получат все, чего они хотят, лучше не будет». И действительно, время от времени некоторые люди получают все, чего они хотят, а лучше не становится. Конкретные примеры — это вам, уважаемые, для самостоятельной работы.
И сказал Экклезиаст, что есть время время насаждать и время вырывать посаженное. В истории образования в России оба времени хорошо представлены, но я бы от объятий Клио предпочел уклониться. Это пусть вам Жора Малинеций выверенные историко-математические исследования производит. Мое дело байки про науку рассказывать, ибо, как утверждал упомянутый Проповедник «во многой мудрости много печали; и кто умножает познания, умножает скорбь». До чего же верно сказал!
В истории науки в России одни ученые выделяют пять периодов, а другие — только четыре. Мне это напоминает споры академиков об истории Средних веков. Вопрос об университетском учебнике по истории Средних веков обсуждался на Политбюро. Ученые спорили — когда кончаются средние века, и у каждого было свое обоснованное мнение. Сталин всех послушал и сказал: «А я думаю, что Средние века должны заканчиваться Вестфальским миром». «Почему?» — спросили академики. «Мне это представляется естественным», — ответил вождь. С той поры и до настоящего времени все учебники по истории Средних веков в России заканчиваются Вестфальским миром.
Борхес в своем эссе «Аналитический язык Джона Уилкинса» упоминает китайскую энциклопедию, в которой было написано, что животные делятся на:
а) принадлежащих Императору; б) набальзамированных; в) прирученных; г) сосунков; д) сирен; е) сказочных; ж) отдельных собак; з) включенных в эту классификацию; и) бегающих, как сумасшедшие; к) бесчисленных; л) нарисованных тончайшей кистью из верблюжьей шерсти; м) прочих; н) разбивших цветочную вазу; о) похожих издали на мух.
Следуя этой классификации, в истории науки в России сейчас период династии «разбивших цветочную вазу». Нэма дурных «скорбь умножать». Танцуют все!
«Трагедия России, — писал Николай Иванович Ульянов, — не в одних физических муках и материальных лишениях, она имеет другой аспект, похожий на душевную боль. Ее можно было бы назвать драмой культуры. Есть засушливые страны, где существует постоянная забота о воде. В России, на протяжении всей тысячи лет, ощущался недостаток культуры. Она всегда была заморским импортным товаром и всегда представляла тонкий хрупкий слой, прикрывавший нетронутую еще просвещением стихию».
Да и заморский импортный товар России непросто и недешево достался. Я до времен Экклезиаста забираться не смею, с этим — к Геродоту. Однако уверяю, что в таких науках, как астрономия и математика за 17 веков ни одного скифского имени не найдете. Даже начало XVII века — научная революция в Европе, расцвет наук, — Галилей, Кеплер, Декарт! В России же в это время — сплошные несчастья, голодомор (полмиллиона человек погибло), боярская дума импичмент царю Василию Шуйскому объявила, Лжедмитрии правили, ляхи Москву сожгли, пепел на двадцать верст окрест все засыпал. Сотни тысяч россиян смотрели на горящую Москву и вопили, думая, что с нею исчезает и Россия, пишет летописец. Окстись, милок, какая наука, нам не до жиру!
В общем, как говорил классик, в Европе урожай, хоть завались, а мы сидим на окраине с нашей пшеницей без почина… Тут самое время брови насупить, сказать: «Куда ж Государи глядели, пошто пшеницы у варягов по дешевке не закупили?!» Так у нас — куда не кинь, кругом недостача, — и письменность поздно возникла, и христианство на семь веков от Армении с Грузией запоздало. А Государи, ну что, они старались, каждый по мере сил… Саксонец Ганс Шлитте по поручению Ивана Грозного завербовал в 1547-м году свыше 120 специалистов на русскую службу — врачей, инженеров, художников. Однако Ливонский орден и Великое княжество Литовское, опасаясь усиления России, добились от императора Карла V запрета на пропуск в Россию ученых, ремесленников и художников. Шлитте был задержан в Любеке и посажен в тюрьму, а навербованные им ученые вернулись к своим пенатам. Правда, через полтора года Шлитте был из тюрьмы освобожден по амнистии. На этом я байку заканчиваю, ибо «много читать — утомительно для тела».
Дядя Боря
[С нами по-прежнему «Сказочник» художницы Светланы Ветровой, который удивительно напоминает мне дядю Борю — Мария О.]