Борис Лукьянчук

Мы будем счастливы – благодаренье снимку!

Заметки к юбилею автора «Сказок Осеннего Ветра»

Мы будем счастливы (благодаренье снимку!)
Пусть жизнь короткая проносится и тает…
(Булат Окуджава)

Миша писал свои сказки в 1973 году — это тот самый год, когда 40 академиков подписали статью против академика Сахарова. Мы тогда вычисляли имена академиков, которые своей подписи не поставили. Позже один из этих академиков говорил в узком кругу: «Вы не представляете, как нам руки выкручивали!» Я впервые повстречал Трибельского пять лет спустя, когда он делал свой доклад о лазерном кинжальном проплавлении в ФИАНе на семинаре Ф.В. Бункина. Помню, после доклада Федор Васильевич спросил меня: «Борис, какое у вас впечатление о Мишином докладе?» Я сказал: «По-моему, замечательная работа!» Федор Васильевич покачал головой и сказал: «Миша, конечно, сноб». Думаю, что эта оценка относилась не к самой работе, а к Мишиной манере выступления, где он подчеркивал, что он эту область закрыл раз и навсегда и что после него в этой области уже нечего делать. Впоследствии же оказалось, что наряду с испарительной неустойчивостью, развивается и термокапиллярная неустойчивость, которая проявляется при меньших интенсивностях лазерного излучения. Федор Васильевич, тем не менее, активно поддержал Мишу при его выдвижении на премию Ленинского комсомола за цикл работ по оптическому пробою стекол. В результате Миша эту премию получил вместе с Володей Комоловым, учеником Алексея Михайловича Бонч-Бруевича. В МГУ Миша был учеником академика Ильи Михайловича Лифшица, а в аспирантуре он делал диссертацию под руководством другого замечательного ученого — члена корреспондента АН СССР Сергея Ивановича Анисимова. В начале восьмидесятых Сергей Иванович организовал серию ежегодных семинаров в Черноморке, спортлагере Одесского государственного университета, от Одессы до 16-й станции шел трамвай, а дальше до лагеря нужно было идти километра два пешком вдоль обрыва над морем. На фотографии тех лет Миша и Анисимов стоят в центре снимка, сложив руки (Миша — в очках). Семинары Анисимова пользовались большой популярностью у специалистов, на фотографии можно увидеть молодого Сашу Литвака, впоследствии академика и директора института, сзади него, в очках, выглядывает Саша Рубенчик, ныне звезда Национальной лаборатории в Ливерморе. Позади Миши, тоже в очках, стоит Павел Павлович Пашинин, будущий член-корреспондент АН СССР. На фотографии второй слева (и тоже в очках) — это Яков Аронович Имас, замечательный экспериментатор, ныне уже покойный. Все мы тогда были молодыми «и чушь прекрасную несли». Одесский поэт, я, к сожалению, не запомнил его имени, написал в те годы стихотворение, посвященное семинару.

Тебе, Эвксинский Понт, давно так не везло —
Ведь со времен известной всем Эллады,
Ты, сколь не напрягай свое чело,
Здесь не видал блистательней плеяды.

Людей, для коих лазер ремесло,
Собралось тут чуть меньше легиона,
Презревших берегов твоих тепло,
Штурмующих науки бастионы.

Какие имена! Комолов, Либенсон,
Б. Лукьянчук, Трибельский, Яков Имас —
Что рядом с ними сам Агамемнон
Да и любых других ахейцев имя.

Напрасно Гелиос на берег их сзывает,
Анисимова власть намного выше…
Их семинар один лишь привлекает
И шума волн никто из них не слышит.

Но если кто-то вдруг на берег вышел,
Поспорить захотев с самой судьбою,
Его настигнет, безусловно, Фишер
С своей иерихонскою трубою.

Срок истекает, что всему назначен,
Пылятся кубки, плавки и гетеры,
Они к своим прикованы задачам,
Как некогда гребцы к веслу галеры.

Героев древности вполне достойна смена,
Свершилась связь времен, и вот теперь отныне
Блистает здесь прекрасная Елена
С не менее прекрасной Валентиной.

В конце, — пусть это пахнет плагиатом,
Я этого сегодня не боюсь —
Провозглашаю: лазером зачатый,
Друзья мои, прекрасен наш союз!

Это был действительно прекрасный союз: «Иных уж нет, а те далече». Я не вижу на этой фотографии Миши Либенсона и Саши Дыхне, и некоторых других участников семинара (прекрасную Елену с не менее прекрасной Валентиной), они появляются на других снимках. Да, что было, то было… Виталий Лазаревич Гинзбург тоже организовал в Черноморке свой летний семинар. В журнале «Природа» тех лет он на фотографии несет два ведра воды. Это как раз из Черноморки. На пляже продолжались споры и обсуждения. Однажды даже сделали «выездное заседание», притащили на пляж доску и мел. Докладчики выступали в плавках, слушатели возлежали на песке перед доской.

Все счеты кончены, и кончены все споры.
Тверская улица течет, куда не знает.
Какие женщины на нас кидают взоры       
и улыбаются… И птичка вылетает.       

Мы с Сашей Дыхне лежали на пляже и писали эпиграммы на друзей: «Выступает А. Рубенчик, у него звенит бубенчик» и прочую чушь. Саша придумал про меня стишок, который оказался пророческим: «Дядя Боря выпил море и уплыл за океан. Все теперь в ужасном горе — и Одесса и ФИАН».

Работая в Сингапуре, я поддерживал контакты с Мишей по электронной почте. Однажды он даже был в Сингапуре на конференции. Мы с ним гуляли по городу и Миша посожалел о том, что много ошибок наделал в молодые годы. Я думаю, что это, скорее, связано не с ошибками, а с его психологическим типом. Миша, конечно же, интроверт, что видно из его сказок. А интровертам, как известно, нелегко живется. Известны случаи, когда интроверты даже не получали Нобелевской премии, хотя ее очевидно заслуживали. На самом деле — это деление на интроверта, и экстраверта, конечно, условное. Каждый человек сочетает в себе качества и того, и другого. Просто у интроверта, как я прочел в интернете, «внутренний мир настолько богат и интересен ему самому, что позволяет считать себя самого самым лучшим собеседником. Саморазвитие и личностный рост для него имеют безграничный простор и возможности».

Потом наступила перестройка и уже в конце 80-х семинары прекратились. Володя Фишер уехал в Израиль, Саша Рубенчик — в США, а Миша Трибельский в начале 90-х уехал в Бельгию, затем в Испанию и, наконец, надолго осел в Японии. Я же начал работать в Сингапуре в конце 90-х. Однако я вижу, что многие из людей на фотографии продолжают работать в России. Жора Шафеев стал заведующим лабораторией в ИОФАНе, а Коля Кириченко — профессор в МФТИ. Кстати, Миша Трибельский тоже возвратился в Россию в 2003 году. Поэтому я не согласен с теми, кто говорит, что наука в России умерла. Умерла не наука, умер, скорее, общественный интерес к науке и внимание государства. Когда-то Виталий Лазаревич Гинзбург сказал: «Знаете, почему у нас нет хороших комедий? Потому что невозможно рассмешить двенадцать инстанций подряд». Вот и науки в современной России нет по аналогичной причине. Нужно, чтобы слишком много олигархов предварительно расплакалось.

А у Миши жизнь, наконец, наладилась. Он работает в лаборатории академика Хохлова, имеет профессорскую позицию в МИРЭА и время от времени выезжает за рубеж по сотрудничеству с разными группами. Только изредка жалуется, что на все не хватает времени.

Борис Лукьянчук

5 копеек от Марии О.

«Но если бы откуда-то взглянула
Я на свою теперешнюю жизнь…»
(Анна Ахматова)

Государственное образовательное учреждение высшего профессионального образования «Московский государственный институт радиотехники, электроники и автоматики (технический университет)» (МИРЭА) — признанный в России и в мире современный образовательный и научно-исследовательский центр, сочетающий в своей работе классические университетские традиции и современные образовательные технологии.

Трибельский Михаил Исаакович
д.ф.-м.н., профессор
Кафедра ФКС (физики конденсированного состояния)
Читает курсы: «Основы квантовой механики»
и «Основы статистической физики»
Работает в МИРЭА с 1991 г.

— Мне он капитально помог на первой сдаче. Если б не он — я б наверно долго ходил на пересдачи…

— Предмет — кошмар. Спасибо ему — сдал с первого раза.

— Хороший препод, у нас кванты вел. Сдал ему со второго раза, сдать реально, если понимать хотя бы основные вещи в квантовой механике.

— Я обожаю этого человека: он у нас вел, я ему сдала со второго раза. Поверьте — это реально, если ты хоть что-нибудь знаешь.

— Эх, господа, он у вас в прошлую пятницу добрый был… Посмотрели бы вы на него, когда он у нас принимал, в прошлом году… Короче, второй курс: попали под халяву. И не выпендривайтесь!

— Да еще им он разрешал пользоваться конспектами и учебниками, а у нас все отбирают.

— Сдала ему кванты только с четвертого раза. Знала чуть больше минимума, а нужно было знать всю розовую книжку.

(Из форума сайта МИРЭА, 2006 год)

Небольшой комментарий
к четырем сказкам Михаила Трибельского

Узнав о переделках первоначальных текстов, я написала Борису Лукьянчуку: «Самое главное в них — это наивная юношеская попытка решить свои проблемы по закону «отрицания отрицания». То есть, поняв, что в академическую науку в данный момент путь заказан одним «отрицанием», утвердить свое право на творчество отрицанием этого «отрицания» в другой сфере. Мне не интересны авторские редактирования того, что редакции вообще не подлежит спустя много лет, потому что оно косвенно характеризует натуру сочинившего эти сказки».

Но после того как вопросы, связанные с текстами, были решены и публикация подготовлена, пришло время разобраться с идеями «Сказок Осеннего Ветра» — пришедших к нам из века 20-го и подвергшихся правке в 21-м. Во всех четырех финалах герои сказок покидают людей.

«Сказка о Дороге» — певец исчез, но музыка осталась. «Все преходяще, а музыка — вечна!», — хочется воскликнуть вслед за героем фильма «В бой идут одни старики».

«Сказка о Старом Ученом» — Ученый умер, но его открытие прославило Город (вариант-1974) или труды затерялись, Город превратился в империю бизнеса (вариант-2010). Юношеский идеализм автора, его вера во всесилие науки, творческого разума, сменил трезвый взгляд профессора на ее нынешнее состояние в России. Отсюда и два финала.

«Сказка о Маленькой Фее и Большой Любви» — Фея (Любовь) покинула людей, остались незабудки с «едва уловимым запахом». Любовь хрупка, даже любовь иногда убивает Любовь.

«Сказка о Сказах» — с Королевского шута сорвали маску, исчез и Шут, и сделавший это Премьер-Министр. Духовное и материальное взаимосвязаны. Уничтожают дух (культуру), исчезает материя. Может ли базис обходиться без надстройки? (вспомним лекции по диамату!)

Поэтому основную идею сказок я бы сформулировала так: «Что будет с нашей жизнью, если из нее исчезнут музыка, наука, любовь, искусство — все то, что ее одухотворяет?»

«Сказки Осеннего Ветра» с иллюстрациями Марины Малышкиной читайте на этой странице.

Мария Ольшанская