Борис Лукьянчук
Тюниниада
или
Ах, вернисаж, ах, вернисаж!
Виктор Стапанович Черномырдин однажды сказал: «Я не рисую, но уж если я нарисую, никому мало не покажется!» Поговорим о художниках.
В числе наиболее известных отечественных художников-карикатуристов Википедия называет Сергея Тюнина, лауреата десятков премий отечественных и международных конкурсов карикатуры, члена Союза художников и Союза журналистов Москвы. Насчет известности достаточно сказать, что слова «Тюнин художник» в Интернете встречаются в два раза чаще, чем слова «Херлуф Бидструп». Знаменитая подпись «Тю» впервые появилась на шестнадцатой странице «Литературной газеты» в 1968 году. Все эти сведения легко найти. Но я не об этом.
Я дружу с Сергеем с детства, еще со школы. В Тихорецке Сережа жил в доме рядом с кинотеатром «Победа», где новые фильмы шли «первым экраном». Однажды он, по сговору со своей бабушкой, сбежал с уроков, чтобы вместе сходить на дневной сеанс одного из популярных фильмов. На свою беду они попались на глаза какому-то школьному стукачу. В результате их обоих вызывали в школу и «прорабатывали» на родительском собрании. Моя бабушка, по пути на рынок, часто встречалась с Сережиной бабушкой, и они подолгу обсуждали разные события. В числе Сережиных друзей в школе был Юрий Кузнецов, впоследствии ставший известным поэтом. Критик Вячеслав Курицын называл Кузнецова «сумеречным ангелом русской поэзии». У него есть стихи о Тихорецке:
О, город детства моего! О, трепет юности печальной! Прошла, как искра, сквозь него Cлеза любви первоначальной.
Когда по телевизору по каналу «Культура» показали передачу, посвященную юбилею Сергея, я отправил ссылку на эту передачу нескольким одноклассникам. Все о Сереже очень тепло отозвались. Одноклассница написала:
«Спасибо за фильм о Сергее Тюнине. Посмотрела в интернете, т.к. была в это время на даче. Ты не поверишь, но я Сергея вдруг отчетливо вспомнила на Октябрьской (если не ошибаюсь) улице Тихорецка, идущим со своим другом (кажется, тоже Сергеем) следом за нами, девчонками, по противоположной стороне улицы, и так из вечера в вечер. Наверное, поэтому и запомнилось мне его уже тогда ироничное лицо. А так ведь я ни слова не сказала с ним, да и Таня Кожухова тоже такого не говорила. Такой вот был скромный мальчик и молчаливый ее поклонник. Сейчас он мне очень понравился — спокойный, интеллигентный, без поз и игры. Особенно это было видно в дискуссии о карикатуре на ТВ «Культура» 20 сентября, где он принимал участие. Я случайно увидела…»
Нужно сказать, что автор письма, Людочка Шовская, в школьном литературном кружке у Таисии Ивановны исполняла роль дамы просто приятной, в то время как упомянутая в ее письме Танечка Кожухова исполняла роль дамы, приятной во всех отношениях. Сереже однажды удалось эту даму, приятную во всех отношениях, пригласить на танцы. По тем школьным временам это расценивалось как очень крупная любовная победа.
После школы я сразу поступил в институт, а Сереже пришлось испытать все прелести армейской службы. Он поступил в Текстильный институт только с третьего раза, хотя вступительные экзамены сдавал на пятерки. Конкурсы в те времена были сумасшедшие, а у Сергея обнаружился криминал — он не был комсомольцем. В результате он «загремел» в армию. Хорошо помню его письма этого времени. Письма были с лирическими иллюстрациями. На одной был изображен человек в окне, с лицом, наискось закрытым занавеской. А по стеклу, как слезы, катились капли дождя. В то же время Сергей никогда не был нытиком, он был энергетическим донором, от него исходили радостные флюиды. Помню, как он запустил по громкой связи во время урока сообщение о полете Гагарина.
После армии Сергей, наконец, поступил в 1964 году в Текстильный институт, тот самый, из которого вышел российский кутюрье Слава Зайцев. Текстильный институт был в Советском союзе самым лучшим институтом по подготовке художников-дизайнеров. Об этом институте есть интересные воспоминания. Мне понравилось, как серьезно в институте относились к начертательной геометрии. Оказывается, соединение оката рукава с проймой описывается сечением конуса тором. Это вам не хухры-мухры.
В студенческие годы мы жили недалеко друг от друга, я — в Доме студента МГУ на Ленинских горах, а Сергей — в студенческом общежитии Текстильного института. Это было замечательное здание. Дом-коммуна Текстильного института был спроектирован в 1929 году архитектором Иваном Николаевым и представлял собой, как я вычитал в Интернете, «восторженные архитектурные цитаты из лексикона Корбюзье». Жизнь художников в этом общежитии была не слабее жизни богемы в Латинском квартале Парижа в книге Анри Мюрже. По мотивам этой книги написано либретто знаменитой оперы Джакомо Пуччини. В комнате, где жил Сергей, жили еще то ли шесть, то ли семь студентов, все потрясающе интересные личности. Например, наши разговоры с Сергеем проходили в сопровождении джазовых импровизаций, извлекаемых медиатором Вэлла, в прошлом гитариста Эстонского радио и телевидения.
Там, в общежитии, Сергей нарисовал свои первые карикатуры, опубликованные в «Литературке». Эти творения молодого Тюнина сейчас трудно отыскать. Мне захотелось представить читателям Черепахи некоторые из этих работ, и я решил устроить вернисаж с творчеством художника в юности. Это, в основном картинки 60-х, 70-х и 80-х годов, опубликованные в разных газетах и журналах. Я для себя давал этим картинкам названия, чтобы легче их в памяти вызывать. Как рождались сюжеты этих картин — можно долго рассказывать. Сергей несколько раз говорил, что основное время у него берет не рисунок сам по себе, а обдумывание идеи рисунка. Этот процесс может занимать несколько месяцев, а сам рисунок Сергей делает за 40 минут.
В качестве примера, сошлюсь на одну картинку Сергея, где быстроногий заяц заблокирован массой тихоходных черепах. У Сергея Эйзенштейна есть строки: «Что же касается быстроты уличного движения, то подобная быстрота на улицах больших городов захватить не может по той простой причине, что ее просто нет. Забавное противоречие здесь в том, что автомобилей, сверхбыстроходных и молниеносных, здесь до такой степени много, что они, не давая друг другу двигаться, вынуждены от блока к блоку ползти сверхчерепашьим шагом, замирая надолго на каждом перекрестке, а перекрестки авеню и стритов встречаются буквально на каждом шагу». Я написал Сергею, что его картинку зайца среди черепах воспринимаю как иллюстрацию к Эйзенштейну. Сергей мне ответил:
«Да, Боря, она и пришла мне в голову, когда я в Риме в пробке из окна автобуса любовался ярко-красным беспомощным Феррари. А в Казани этой картинке присудили гран-при, так как поняли ее как свою богатую и активную республику донор Татарстан среди остальных дохлых субъектов федерации…»
Такую интерпретацию мог дать будущий выдающийся политик.
Я тут заболтался, давайте, все-таки, вернисаж откроем.
Тю, вернисаж, тю вернисаж!
Научный вес
Когнитивные эффекты
Подкидыш
Он уважать себя заставил
То как зверь она завоет, то заплачет как дитя
Взбунтовавшаяся марионетка
«Квартальная премия» — ария счетовода
Заколдованный круг
Загнал Пегаса
Бросая ретроспективный взгляд
Творческая дискуссия
Китайский сад (Соловей Оскара Уайльда)
Пока не требует поэта к священной жертве Аполлон
Ты ж мэнэ, ты ж мэнэ пидманула…
Капитан покидает корабль последним
Сервис по-тюнински
Вот на арену вышли силачи
Реформа образования
Ангел-хранитель
И только чертит на стекле
Заветный вензель…
Песня без слов
Про последнюю картинку у Гапона Гапоновича так написано:
«У меня дружок школьный есть, очень известный на сегодня художник, пятьдесят премий международных получил, только от России вряд ли чего дождется. Проштрафился он еще во времена дорогого Леонида Ильича. Съезд был тогда двадцать какой-то постройки коммунизма. Помню, на концерте для строителей очень сильно артист Ульянов выступил. Его, как родственника, на все постройки приглашали.
А мой дружок как раз в это время стал большие надежды подавать как веселый художник-юморист. И пригласили его украсить веселыми картинками последнюю страницу журнала «Советский союз» — может, кто помнит, был у нас такой журнал.
И этот художник в праздничном номере, посвященном съезду строителей коммунизма, нарисовал зал Большого театра, где на сцене стоит пастух. Пастух как пастух, на дудочке играет, кнутом в руках помахивает… А в зале сидят одни коровы.
Очень тогда старые коммунисты обиделись на этот юмор, письма писали товарищу Михаилу Андреевичу Суслову, который тогда наблюдал за идеологией как Главный Теоретик партии. В результате выперли моего дружка из журнала «Советский союз», и перешел он в «Веселые картинки», где и поныне с удовольствием работает. А тогда это было очень большое понижение!»
Ну и чтобы вернисаж завершить, приведу одну выдержку из письма Сергея.
19 ноября 2012
Боря, привет! Вот в тивигайде на эту неделю прочитал анекдот про мою картинку, опубликованную в «Литературке» 1973 года. Считаю это как признание считать себя классиком…
«Свинарник. У длинного корыта с объедками сидит интеллигентного вида поросенок и аккуратно ест ножом и вилкой. Рядом с ним необъятная свинья стоит передними ногами в корыте и, повернув к поросёнку перемазанную в объедках морду, ехидно спрашивает:
— Что? Думаешь, из тебя получится не колбаса, а ванильное пирожное?»
У Тюнина, в оригинале, про миндальное пирожное говорится.
Ссылки на публикации Бориса Лукьянчука — на его авторской странице.
Мария Ольшанская
