I

В том городе,
в котором я не жил,
есть улочка – кривая,
грязная, крикливая,
там дом,
в котором я не жил,
и женщина
всё ждёт
за душной занавеской.
В том городе
брожу и повторяю –
здесь был дворец,
здесь – колоннада,
здесь – библиотека, которую сжёг тот,
кто овладел царицей, как этим городом,
потом его убили,
да и она сама,
не выдержав разлуки с новым другом,
красиво умерла.
А улочка кричит, и я бреду за кем-то
в хитоне рваном,
кто знает лучше всех, как создан этот мир,
и небосвод и звёзды,
и женщина, что ждёт меня,
и только я не знаю,
кто я,
зачем я здесь… 

II

Я
многообразный
в сотнях лиц
как сотнях зеркал 
отражаюсь
этих осколках времён
я 
среди них 
уже неразличим
я 
не живу
еще не жил
вечно пребуду

III

Жизнь предлагает всё:
мгновения счастья – 
ты догадываешься о них,
уже миновавших.
Жизнь предлагает скуку, 
которую лечит болезнь; 
последний час как последнюю
каплю вина горького,
и всё же со вкусом сладости
избавленья.
Пей же это вино,
пока терпимое, терпкое,
опьяняйся им,
и да минет тебя
пустая трезвость рассудка

IV

Подошёл к дому,
где ты жила.
Он плотно закрыт
на ржавый замок,
словно с твоей душой
ушла и его душа.
Как ты умела радоваться
цветку на столе,
листку в окне…
Как много дано мне:
целое дерево,
распахнутое окно!
Порадуюсь
вместе с тобой.

V

Каждую ночь
кружат обрывки песен
вдруг
комната 
которой нет
с окном и страхом
вот заглянет рожа ухмыльнётся 
канет в темноту
и снова 
поздно ночью мы вдвоём
грезим и поём 
что мне делать с вами
со страхом этим
комнатой этой
с людьми
которых нет.

VI

Они еще ничего не знают.
Надрывается флейта,
становятся в ряд,
сжимая мечи и копья.
Команда – 
бегут навстречу,
вьётся пыль, надрывается флейта
и вдруг
умолкает.
Молча, яростно, безоглядно, 
по трупам своим и чужим
вперед.
А я уже знаю – этот
исчезнет навеки,
этот – навеки прославится.
А я еще ничего не знаю,
хватит ли сил победить 
или
упаду в пыль лицом,
сжимая копьё, 
память 
канет 
как шлем с головы,
покатится, дребезжа.
Исчезнет в траве.

VII

Ты, уподобивший душу
вознице с двумя конями –
один рвётся вверх,
другой тянет вниз.
Как управляться с ними?
Напрасно натягиваешь удила,
тише кони привередливые, 
тише, не заставляйте метаться 
между горним и дольним,
дайте покой душе,
пощадите возницу,
пусть поживёт еще,
пока  
не надорвётся.

VIII

Ты звучишь так ясно и чисто,
словно нет времён, нас разделяющих. 
В маленькой церкви, под небом ли бездонным
я всегда твой со страстью твоей, 
с прекрасной твоей мелодией,
ниточкой соединяющей века.
Не оставь меня, побудь со мной.
Так хочется верить,
что я был всегда и всегда буду.
И ты 
пребудешь вечно.

IX

Что-то хотел сказать тебе… 
Забыл.
Наверно, какие-то хорошие слова,
которые все говорят,
а что еще выдумать
про жизнь, уходящую словно
песок из рук.
Горсть песка.
Но и это уже сказано где-то, кем-то.
Я повторяюсь,
хожу по кругу, 
привычка говорить
с самим собой,
а слова, может быть, всё-таки
вспомню
когда-нибудь.

X

Так мудр, что мудрость тебе 
помеха.
Сам говоришь: зачем в печали
дни проводить? Пей вино, забавляйся с женой,
не думай!
Главное – не думай, 
день за днём
не думай, не спрашивай, зачем
Господь от большой любви 
даровал нам эту долю,
немного грустную, чуть смешную… 
Посмотри, как забавно – был человек
и нет его.

XI

Как будто снова в этот час
в кафе моём, на улице моей
они заговорили разом –
старушки в вытертых мехах,
лихие парни в галстухах навыпуск,
вальяжные хасиды,
девчушки
с глазами бойкими и в платьицах цветных.
Как будто снова 
в той тесноте, в табачном сизом дыме
увидел их
в последний раз.

XII

Вот я стою
посередине мира,
на перекрестье времён.
Ветер истории подхватывает, уносит
в Грецию, Рим, Александрию
или 
вдруг 
на Монмартре
приземляет ковёр-самолёт.
Вот я стою
посреди перекрёстка
в куртке навырост,
доставшейся от отца.
Утренние подарки:
пачка кофе, газета, три пирожка.
Под небом, набрякшим дождём,
вдоль улицы,
серых домов,
всё дальше и дальше
уже неразличим.