Завидуй тем,
Кому случится
В мир рабиновичем 
Явиться,
Заслышав трубный
Зов души,
Когда в сердцах
Она спешит
С живым соединиться 
Матерьялом,
Чтоб жить с откинутым
Забралом.
И вырвавшись 
Из плена Книги,
Презрев условностей
Вериги,
Мир описать
Своим пером
Под неожиданным углом.

Пыль, дождем пробитая — 
Там твой след хранится.
Вот окно, немытое — 
Дневника страницы.

Отделю я истину
От того, в чем кроется.
Изложу все письменно,
Пусть дождем промоется.

                    Севе Якубовичу  

Переживаете возраст, сир?
Живу за сезоном сезон.

В душе отражается мир.
Познается частично он.

Ускоряется этот процесс.
И я, приближаясь к обрыву,

Надеюсь раскрыть, наконец,
Секреты «Большого Взрыва».

Душа ощущает
Жизни течение.
Вот третьего дня —
В воскресение,

Сосед мою
Теру поглаживал,
Улыбался,
Лапу одалживал.

Мокрая лапа,
Легла на штанину.
Он… к адвокату:
Мне как гражданину…

Мы чек ему дали
На новые брюки…
Собака скулит
От обиды и скуки.

На 
мосту 
сидят
горбатом
Царь, 
Царевич,
Малевич
С квадратом,
Ребенок 
без няни,
С женой
Модильяни,
С букетом
Шагал,
Кандинский
С клюкой,
Кто 
Ты
Будешь
Такой?

Возраст —
Вросшая в землю башня.
Спрессованы
Нижние этажи.
Сплетаются
День вчерашний
И прошлого миражи.
Пришло время
Былое раздаривать, 
Пока память
Его хранит.
Легко
Байками разговаривать,
Страшно их
Превращать в гранит.

Секрет машины времени утерян.
Я в прошлое вернуться не могу.
Я был картвели,  стал евреем,
И в перерыве создал Вольтову дугу.

Я был удачлив, что бы я ни делал,
В политике, науках и любви,
Придумал уравненье Шредингера
И я построил церковь на Нерли.

Любил цариц, и не одну Тамару,
Как граф Орлов, я в Петербурге проходил,
А век назад я подался в Самару,
И в Нижнем в околоток угодил.

Я рисовал под именем Эль Греко,
Писал стихи, взяв Гейне псевдоним,
И только что я к Нолику приехал —
Мы оказались родственники с ним:

Я тусовался как-то на полесье.
Теперь там Лукашенко, Беларусь,
Мы спелись с Батькой за четыре песни,
А как я пел… сказать вам не берусь.

Жить не устал, мне возраст не помеха.
Не трет седло на стареньком коне.
Там Новый Год кричит, что надо ехать —
Мы восстановим синагогу в Костроме!

И.К.
Ничто не ново под луной,
Играют те же драмы люди.
Подруга первый раз со мной,
Второго, думаю, не будет.

Д.Ж.
И эта роль уже стара.
Под скрип сценического круга,
Что новым кажется с утра?
Конечно, новая подруга.

И.К.
Брось, больше формула важна:
Ее еще никто не видел.

Д.Ж.
Ужель волнует кровь она
Сильней, чем нежная обитель?

И.К.
Давай вскрывать не будем вены.
Наверное, мы оба правы.
Всему виною наши гены
(Не быт, не знания, не нравы).

                    Вале Афраймовичу

Мастерство не только радость,
Мастерство еще и власть
Над полешком, что попалось,
Над строкой, что не далась.

И над словом, и над слогом,
Над собой и над судьбой,
Что ведет тебя под богом
И смеется над тобой.

Мастерство не прогуляешь
И с друзьями не пропьешь.
Что-то мало наливаешь,
Так ошибки не найдешь.
                               Апрель 1986

                            Толе Зарицкому

«Мир полон запахов и цвета,
Как на листе их передать
Лишь знаками?»
Не находя ответа,
Крошу мелки и мажу руки,
Из тишины родятся звуки.
Рисую муравейник, лес, траву.
Ты слышишь запах хвои наяву?
Горячей сушью пахнет сук,
Трещит валежник под ногой,
Здесь гомон птиц и сердца стук,
У нас он одинаков.
Лист превратился в мир живой.
Да, просто лист
С набором знаков.

Случайными кажутся связи,
Слово в экстазе
Летает, как тень на платформе.
Все дело в форме —
В ней даже нет содержания,
Но есть обаяние.
Читаешь, смеешься счастливо —
Мне нравится.
Правда, красиво…

По весне
Время меняю,
Распыляя
По мелочам.
Лишь во сне
Я вдруг
Замечаю,
Секунды-монеты
Бренчат.
Выставляю
Фишки-минуты
На шагреневый
Лоскуток.
Обращаюсь
С мольбою к кому-то:
— Не одолжите
Мне чуток?

Кубы истории
Вне повествования
Не укладываются в пирамиду.
Они одинаковы только с виду —
У них разные основания.

Вопреки теории
Стрела времени изломана —
Время движется вспять,
Заставляя в прошлом опять
Петь о будущем примадонну.

Фантасмагория.
Нам только снится прохлада,
Вражда миров рождает торнадо.

Согласно теории,
Возвращаются
Эпидемии скарлатины
И нашествия гуннов,
Ведомых Аттилой.

Берег моря Кортеса
В штате Сонора.
Вздыхает Сан-Карлос,
Истории споры
Утихли.
Что нам осталось?

Святая Тереза,
Из рода Авилы
Со мной говорила,
Сердечную тезу
Она подарила:
Любовь всемогуща.
Ты слышишь, Фернан?

Яки (индейцы)
И старый шаман
Из времени гущи
Стучат в барабан:
Любовь всемогуща.
...............................
Ты веришь, Фернан?

Звездный овес
Жуют облака,
В них плавают души
Сожженных Кортесом.
Любовь всемогуща.
Сквозь слезы в глазах
Нам улыбается
Санта Тереза.

Лет двадцать с тех пор
Миновали не просто.
Сыро, конец января.
Калифорния, вечер
Памяти Холокоста:
Кинохроника, лагеря.
Идише мейделе,
Милая самая.
Вполох огней,
Молчаливый испуг.
Не будешь ты,
Мейделе,
Идише мамою…
Шпиль балалайка
Мне вспомнилась вдруг.
Как ты плясала,
Как ты играла,
Шпиль балалайка,
Шпиль бала…ла…ла.

Порваны струны,
Голос срывается,
Горло способно
Только на вскрик.
Идише мейделе,
В сердце врывается
С детства забытый…
Язык.

 Рукой поэта водит Бог.
                    М. Цветаева

Непроизвольные стихи
Пишу и мну бумагу.
Диктует кто-то их
Мне, как секретарю.
Лиловые мазки 
Украсили рубаху.
Конечно, чуден стих,
Да я ль его творю…

Оттуда хоровод
За мной по жизни ходит,
Пытаясь управлять,
Командует — пиши.
И я — громоотвод 
При штормовой погоде,
Кладу строфу опять
На музыку души.