Les feuilles mortes
Предисловие
Вот уже несколько лет осень приходит в наш город внезапно. Теплый, даже по-летнему жаркий август, последние выходные дни, не предвещающие резкой смены погоды, а наутро, когда мы просыпаемся — за окном нас поджидает осень. В этом году она пришла раньше — слишком близко к ней оказались суббота и воскресенье, вот и зарядил дождик с утра. И осталось только напевать вслед за Димой Маликовым:
Hикого не пощадила эта осень — Даже солнце не в ту стоpону упало. Вот и листья pазлетаются, как гости, После бала, после бала, после бала…
«Люблю я пышное природы увяданье, в багрец и золото одетые леса». Нет! Не люблю! не люблю! не люблю… Где-то далеко идут грибные дожди, а у нас они другие.
Сентябрь, не отводи твое крыло, твое крыло оранжевого цвета. Отсрочь твое последнее число и подари мне промедленье это.
Это уже Белла Ахмадулина вспомнилась, которая умела жить в январе, как в сентябре. А я не умею. И всплывают в моей памяти в эти первые дни осени только грустные стихи и рассказы. «Последний лист» О’Генри, к примеру — о двух девушках-художницах, которые жили на последнем этаже дома в Гринич-Виллидже, а одна из них подхватила осенью пневмонию:
Сью услышала тихий шепот, повторившийся несколько раз. Она торопливо подошла к кровати. Глаза Джонси были широко открыты. Она смотрела в окно и считала — считала в обратном порядке.
— Двенадцать, — произнесла она, и немного погодя: — одиннадцать, а потом: — «десять» и «девять», а потом: — «восемь» и «семь» — почти одновременно.
Сью посмотрела в окно. Что там было считать? Был виден только пустой, унылый двор и глухая стена кирпичного дома в двадцати шагах. Старый-старый плющ с узловатым, подгнившим у корней стволом заплел до половины кирпичную стену. Холодное дыхание осени сорвало листья с лозы, и оголенные скелеты ветвей цеплялись за осыпающиеся кирпичи.
— Что там такое, милая? — спросила Сью.
— Шесть, — едва слышно ответила Джонси. — Теперь они облетают гораздо быстрее. Три дня назад их было почти сто. Голова кружилась считать. А теперь это легко. Вот и еще один полетел. Теперь осталось только пять.
— Чего пять, милая? Скажи своей Сьюзи.
— Листьев. На плюще. Когда упадет последний лист, я умру. Я это знаю уже три дня. Разве доктор не сказал тебе?
… Старик Берман был художник, который жил в нижнем этаже под их студией. Ему было уже за шестьдесят, и борода, вся в завитках, как у Моисея Микеланджело, спускалась у него с головы сатира на тело гнома. В искусстве Берман был неудачником. Он все собирался написать шедевр, но даже и не начал его…
— Что! — кричал он. — Возможна ли такая глупость — умирать оттого, что листья падают с проклятого плюща! Первый раз слышу… Как вы позволяете ей забивать голову такой чепухой? Ах, бедная маленькая мисс Джонси!
… Сью подошла к кровати, где лежала Джонси, с удовольствием довязывая ярко синий, совершенно бесполезный шарф, и обняла ее одной рукой — вместе с подушкой.
— Мне надо кое-что сказать тебе, белая мышка, — начала она. — Мистер Берман умер сегодня в больнице от воспаления легких. Он болел всего только два дня. Утром первого дня швейцар нашел бедного старика на полу в его комнате. Он был без сознания. Башмаки и вся его одежда промокли насквозь и были холодны, как лед. Никто не мог понять, куда он выходил в такую ужасную ночь. Потом нашли фонарь, который все еще горел, лестницу, сдвинутую с места, несколько брошенных кистей и палитру с желтой и зеленой красками. Посмотри в окно, дорогая, на последний лист плюща. Тебя не удивляло, что он не дрожит и не шевелится от ветра? Да, милая, это и есть шедевр Бермана — он написал его в ту ночь, когда слетел последний лист.
Осенний стресс — к чему слова? Осенним стрессом полна голова…
Это я уже переиначила старую и когда-то очень популярную песню. А поскольку дождь на улице или идет, или вот-вот пойдет после небольшого перерыва, то вспомнилась еще одна песня, которую я слышала как-то в исполнении Микаэла Таривердиева. Не столько песня, сколько стихи Жака Превера:
Помнишь ли ты, Барбара, Как над Брестом шел дождь с утра, А ты, Такая красивая, Промокшая и счастливая, Ты куда-то бежала в тот день, Барбара?
Вот так все и сложилось — сентябрь, плохая погода, грустное настроение, Превер и осенние листья из рассказа Константина Паустовского «Желтый свет»:
«… Часто осенью я пристально следил за опадающими листьями, чтобы поймать ту незаметную долю секунды, когда лист отделяется от ветки и начинает падать на землю. Но это мне долго не удавалось. Я читал в старых книгах о том, как шуршат падающие листья, но я никогда не слышал этого звука. Если листья и шуршали, то только на земле, под ногами человека. Шорох листьев в воздухе казался мне таким же неправдоподобным, как рассказы о том, что весной слышно, как прорастает трава.
Я был, конечно, неправ. Нужно было время, чтобы слух, отупевший от скрежета городских улиц, мог отдохнуть и уловить очень чистые и точные звуки осенней земли…
Я посмотрел на клен и увидел, как осторожно и медленно отделился от ветки красный лист, вздрогнул, на одно мгновение остановился в воздухе и косо начал падать к моим ногам, чуть шелестя и качаясь. Впервые я услыхал шелест падающего листа — неясный звук, похожий на детский шепот…»
«Осенние (опавшие) листья» (русское название), «Les feuilles mortes», «Autumn Leaves» — песня Жака Превера и Жозефа Косма в нашей музыкальной рубрике.
О песне, авторах и исполнителях
Oh, je voudrais tant que tu te souviennes, Des jours heureux quand nous étions amis, Dans ce temps là, la vie était plus belle, Et le soleil plus brûlant qu'aujourd'hui. Les feuilles mortes se ramassent à la pelle, Tu vois je n'ai pas oublié. Les feuilles mortes se ramassent à la pelle, Les souvenirs et les regrets aussi, Et le vent du nord les emporte, Dans la nuit froide de l'oubli. Tu vois, je n'ai pas oublié, La chanson que tu me chantais… C'est une chanson, qui nous ressemble, Toi qui m'aimais, moi qui t'aimais. Nous vivions, tous les deux ensemble, Toi qui m'aimais, moi qui t'aimais. Et la vie sépare ceux qui s'aiment, Tout doucement, sans faire de bruit. Et la mer efface sur le sable, Les pas des amants désunis. Nous vivions, tous les deux ensemble, Toi qui m'aimais, moi qui t'aimais. Et la vie sépare ceux qui s'aiment, Tout doucement, sans faire de bruit. Et la mer efface sur le sable, Les pas des amants désunis…
Жак Превер (Jacques Prévert)
Из передачи Ивана Толстого «Поверх барьеров» на «Радио Свобода» от 18 апреля 2007 года — «Вспоминая Жака Превера», рассказывает Дмитрий Савицкий:
«Конечно, мы все его знаем по одной единственной песне, мы его и сводим к этой певучей меланхолии. Но он и сотой частью не умещался в эти опавшие, осенние листья, ставшие трамплином славы не только для его друга, композитора Жозефа Косма, но и для многих певцов, включая Ива Монтана.
Он оставил нас ровно 30 лет назад, весною 1977 года. Оставил не Париж, который он променял на Нормандию, на простор океана за шесть лет до кончины, он оставил целое племя почитателей, из которых одни навсегда запомнили его имя в титрах «Детей Райка» и «Набережной Туманов», другие за его издевки над Ватиканом, третьи — за его антимилитаристскую деятельность, четвертые… Четвертые, с удивлением купив академический томик «Плеяд». С удивлением? Конечно! Жак Превер, поэт улицы, до сорокового года известный лишь шарманщикам да певичкам кабаре, Жак Превер, бывший сюрреалист с Рю дю Шато, автор скетчей и анекдотов на тему дня, и полное собрание сочинений в «Плеядах»?
Но это было только началом, потому что Жак Превер отныне прописан в каждом школьном учебнике.
Он был ровесником века, родился в Нейи-сюр-Сен, пригороде столицы, но семья вскоре перебралась в Латинский квартал Парижа. Особой любви к школьной парте он не испытывал. Это отец, в чьих документах стоял homme des letters, хотя сочинил он одну единственную повестушку, заразил его страстью к литературе и театру.
Для Превера в его 25 лет Рю дю Шато и недалекие бульвары — «живая монпарнасская школа», друзья и знакомые, прямиком вошедшие в историю и там и оставшиеся. Стихи Превера той эпохи близки к творчеству сюрреалистов. Благая эпоха! Таланты талантливо фехтуют убийственными словами, мир полон веселья, джаза, дыма и паров алкоголя. Это знаменитые безумные годы Монпарнаса.
В 35-м году он начинает писать для кино. Сначала диалоги для фильма Жана Ренуара «Преступление господина Ланжа», а в 38-м году он пишет сценарий «Набережной Туманов» для Марселя Карне. В главных ролях — Мишель Морган и Жан Габен. Через год — еще один сценарий для Марселя Карне — «День начинается».
В начале войны он вместе с Жозефом Косма и фотографом Траунером, которым приходится скрываться от нацистов, перебирается на юг, в Сен-Поль-де-Ванс. В 41-м он пишет для Карне сценарий «Вечерних посетителей», в фильме играют Жюль Берри и Арлетти. И, наконец, в 44-м году из-под его пера выходит сценарий «Детей Райка». Арлетти играет с молодым Жаном-Луи Барро.
В 45-м году, первый официально опубликованный сборник стихов Превера расходится тиражом в 2 миллиона экземпляров.
Ему 45 лет, он продолжает активно писать, но он помнит и первую мировую, и смерть брата и голодные годы, и он продолжает активную антимилитаристскую деятельность. Одной из его главных антивоенных поэм-песен становится «Барбара».
Выходит его сборник «Дождь прекрасной погоды». Он начинает создавать и выставлять коллажи. Он сочиняет наивные детские стихи, и пишет проникновенную лирику. Жюльетт Греко, братья Жак, Ив Монтан, Аннес Капри не только поют, но и выступают с чтением стихов Превера. Его видят на левом берегу, на набережной, в забегаловках на Монж и Муфтар, в Люксембургском саду, возле Одеона. Его узнают по вечной кепке, по сигарете прилипшей к губе, по этой вялой деревенской походке. Париж, как известно, деревня, и он здесь — дома…»
К слову.
Ее настоящее имя — Франсуаза Дрейфус, а псевдоним, который превратился в ее публичное имя, имеет свою историю. Анук — героиня ее второго фильма. Год спустя, на съемках «Цвета времени», именно Жак Превер придумал фамилию «Эме», сказав: «Сейчас одно «Анук» звучит хорошо, но когда тебе исполнится сорок — будет выглядеть смешно».
До чего же хороша Франция 50-60 гг. — с ее кинематографом, шансоном, с любимыми песнями и фильмами. Культовая актриса Анук Эме, культовый фильм Клода Лелюша «Мужчина и женщина», культовая музыка Франсиса Лея…
Жозеф Косма (Joseph Kosma)
Жозеф Косма — французский композитор венгерского происхождения, родился 22 октября 1905 г. в Будапеште, умер 7 августа 1969 г. во Франции, великий музыкант французского кинематографа.
Учился в Консерватории в Будапеште, работал в Берлине, а в 1933 году переехал в Париж.
На стихи Жака Превера он написал более 80 песен. «Опавшие листья», «Барбара», «Дети, которые любят друг друга» — наиболее известные из них. Никогда поэзия Жака Превера не была так удачно подчеркнута музыкой. Мелодии Жозефа Косма принесли ей мировую популярность. Мелодия или ритм здесь служат тексту, не навязывая присутствия музыканта.
Жозеф Косма принимал участие в создании пантомим для Марселя Марсо, некоторых балетов Ролана Пети для балерины Иветт Шовире. Он сочинял камерную музыку, музыку для хоров и оркестров, пробовал себя в опере.
В кино Косма начал работать в 1935 году, написав музыку более чем к 100 фильмам. Во время войны он был вынужден скрываться, но все равно продолжал сотрудничать с Жаком Превером и другими.
Жозеф Косма — оригинальный мелодический музыкант, стиль которого отличается большим разнообразием. Он предпочитает элегические мелодии, но другие тенденции прослеживаются у него также. Композитор уверен, что музыка в кино не может быть простым музыкальным сопровождением. Она должна дополнять сюжет или даже идти параллельно с ним. Он отдает свои предпочтения свободе текстов и инструментальной структуре, отвергая схему куплет-припев, что рассматривалось тогда как революция в музыке кинематографа.
«Он был «Купереном песни», духовным сыном Моцарта», — писали о Жозефе Косма.
История песни
Из обозрения Юлия Андреева на сайте «Русский переплет»:
«Стихотворение Жака Превера, прекрасного французского поэта, при всей его простоте трудно сегодня перевести на русский язык, после того, как над ним в пятидесятые годы поработал какой-то холодный специалист. («Ветер осенние листья кружит, и ему их нисколько не жаль...», что очень, очень далеко от подлинника). Как красиво оно выглядит на родном языке…
Музыку написал в 1945 году Жозеф Косма (1905-1969), и предназначалась она поначалу для балетного па-де-де «Свидание», декорации к этому номеру готовил великий Пикассо. Услышав эту мелодию, режиссер Марсель Карне был так потрясен, что написал сценарий (на музыку!) под названием «Врата ночи»*. На главные роли были приглашены Марлен Дитрих и Жан Габен. После долгих переговоров Марлен Дитрих отказалась, а вслед за ней и Габен. Для этого фильма Косма превратил свою мелодию в песню на слова Превера, однако Ив Монтан, которого взяли на главную роль, промурлыкал каким-то образом эту песню без слов. Фильм провалился, но песня начала свою блестящую жизнь. Первой серьезной исполнительницей стала Жюльетт Греко, записавшая эту песню в виде клипа, который был, возможно, первым в своем жанре. Она пела на фоне осеннего пейзажа и опадающих листьев.
Со временем и Монтан понял, какой шанс он в свое время упустил и начал петь эту песню по-разному, пытаясь, как мне кажется, приспособить песню к себе, что характерно для мужчины, но песня оказалась сильнее Монтана, и в итоге он сдался, и спел ее так, как она этого хотела. С тех пор сотни певцов исполняли песню, и сотни музыкантов экспериментировали с мелодией. Песню эту, однако, трудно представить в затрапезном виде где-нибудь на поляне под гитару. Она требует безукоризненного слуха и прекрасной дикции.
В Россию песню привез Ив Монтан в 1956 году».
Примечание. *Версия Юлия Андреева о песне к фильму противоречит рассказу Марселя Карне.
(Здесь можно посмотреть видео — один из вариантов «Les feuilles mortes» в исполнении Жюльетт Греко — Мария О.)
Из книги Марселя Карне «Жажда жизни» (о съемках фильма «Врата Ночи»):
«…Обстановка на съемках была трудной, но ничуть не нервной. Действие фильма начиналось в сумерках и заканчивалось на рассвете. Поэтому мы снимали много в режиме на натуре. Стояла зима. Было очень холодно. Нередко шел дождь. Мы насквозь вымокли. Подобные условия не вызывают особой эйфории. Особенно, когда это продолжается ночь за ночью. Два месяца подряд.
Наезжая в Париж во время войны, Превер часто обедал в ресторане на улице Дорэн, который держали две старые женщины, чьи сыновья находились в плену. Когда город был освобожден и Жак спросил их, чем бы мог отплатить им за доброту, те ответили:
— Нам хотелось бы, чтобы у нас побывал господин Габен. Но, может, это уж слишком…
Габен тотчас согласился.
— Тебя ждет сюрприз, — предупредил Жак.
В тот летний день к нам присоединился Косма. Дабы нам никто не мешал, хозяйки накрыли стол в своей собственной столовой наверху. Я все помню, будто это было вчера. Небольшую комнату, квадратный стол в середине, пианино, приставленное к стене. А возле окна стопу еще не просохших после стирки скатертей и салфеток. Их белизна делала помещение еще более светлым в тот летний день.
После того как мы расселись, я заметил, что Косма и Превер заговорщически переглядываются. Наконец Жак сказал:
— Валяй!
Увидев, что Косма сел за инструмент, Габен догадался:
— Написал песню?
Мы договорились, что в картине будет песня, которая поможет ее выходу на экран. Косма, едва дотрагиваясь до клавишей, запел:
Как я хотел бы, чтоб помнила ты
Счастливые дни, когда вместе мы были.
Мелодия нарастала. Ностальгическая. Завораживающая. А когда отзвучал последний аккорд, Габен попросил:
— Сыграй-ка еще раз.
Во время обеда Косма несколько раз садился за пианино. Габен снова и снова просил его:
— Можно еще?
После закуски мы уже все напевали мотив. После жаркого — знали припев, а принявшись за кофе, пели всю песню. Жак блаженствовал. Так родились «Опавшие листья»…
Я всегда довольно объективно оценивал свой труд. «Врата…» действительно были далеки от совершенства… Критики тоже не молчали. Особенно расстраивался от того, что пишут в газетах, Жак. Спустя две недели после выхода фильма он объявил, что больше не станет работать для кино. Почему-то его особенно сердило то, что никто не обратил внимания на песенку «Опавшие листья», которую через четыре года будут распевать во всем мире».
В 1956 году американский режиссер Роберт Олдрич (Robert Aldrich) снял фильм-драму «Осенние листья» («Autumn Leaves»).
«Выпущенный год спустя после депрессивной, ставшей классикой «film noir» картины «Поцелуй меня насмерть», фильм потрясающе отразил извращенные качества человеческого разума. Прозванные «женским фильмом», «Осенние листья» — это напряженнейшая психологическая драма об одиночестве, отчаянии и душевной болезни. Заглавная песня, написанная Жозефом Косма, Жаком Превером и Джонни Мерсером, была популярнейшим хитом в исполнении Нэта «Кинга» Коула. Снят фильм в черно-белом изображении. В 1956 году Роберт Олдрич получил приз за режиссуру на международном кинофестивале в Западном Берлине» (из анонса).
Песней «Autumn Leaves» заинтересовались величайшие джазовые музыканты, а самым известным исполнением стал стандарт Майлза Дэвиса.
Какая песня без скандала?..
Чем значительнее песня, тем значительнее скандальные слухи по поводу ее авторства. Пожалуй, уместнее сказать — чем громче песня, тем громче скандалы. Например, некоторые марши, музыкальная основа которых, устав от сражений, пытается скрыться в глубине веков, а ее и там настигает духовая группа, литавры и барабаны.
В нашем случае, казалось бы, песня камерная, лирическая — об уходящем лете, об уходящей любви… А некоторые уверяют, что и у нее есть двойник, да еще при этом очень известный — из кинофильма «Простая история» (1960г.), с Ноной Мордюковой в главной роли — слова Николая Доризо, музыка Марка Фрадкина:
На тот большак, на перекресток Уже не надо больше мне спешить. Жить без любви, быть может, просто, Но как на свете без любви прожить?
«Если быть совсем точной, то Фрадкин стибрил только половину этой мелодии», — уверена одна из пользовательниц Интернета. И не мудрено — если предположить, что это правда. Иначе придется согласиться, что «цыган у цыгана лошадь украл». Я имею в виду, что вторая половина песни, как уверяют другие пользователи, «украдена» уже Жозефом Косма — у одного из братьев Покрасс, Самуила. И здесь уже вступают в свои права трубы, литавры и барабаны. Потому что речь идет о песне «Красная Армия всех сильней», начинающейся словами «Белая армия, черный барон». А «спорный кусочек» — это фрагмент марша:
Так пусть же Красная сжимает властно Свой штык мозолистой рукой, И все должны мы неудержимо Идти в последний, смертный бой! И все должны мы неудержимо Идти в последний, смертный бой!
На форуме «Классика» (дискуссии об академической музыке) один из пользователей (Albert Maksimov) рассказал 13.08.2007 г. интересную историю:
«Создатель джазового стандарта «Осенние листья» (в оригинале «Les feuilles mortes», соч. 1945 г.) Жозеф Косма (Joseph Kosma), французский композитор еврейского происхождения (1905 г., Будапешт—1969 г., Париж). Эта песня приобрела широчайшую известность в 1946 г., когда ее спел Ив Монтан в фильме «Les Portes de la Nuit» («Врата ночи») Марселя Карне.
А вот почему мелодия припева в этой песне так похожа на мелодию припева песни «Красная Армия всех сильней», это отдельная история…
До 50-х годов прошлого века «Красная Армия…» считалась песней народной. И только в 50-х музыковедом А.В. Шиловым был установлен автор музыки — Самуил Покрасс (1897—1939) (что достаточно спорно — А.М.). Якобы он сочинил музыку на слова поэта П. Григорьева в 1920-м году по заказу красноармейского командования, после захвата Киева красной армией.
«Почему спорно?» — спросите вы. — Да потому, что Самуил Покрасс в 1924 г. эмигрировал в Берлин, а затем в Штаты, где писал музыку для Голливуда. Фильм с его музыкой «Три мушкетера» был популярен в СССР, так как шел в прокате после войны как трофейный (вывезенный их Германии). Мне не известен факт упоминания Покрассом своего авторства музыки «Красной армии…»
Жозеф Косма «использовал» гармонию припева народной песни в припеве «Осенних листьев». Явление достаточно распространенное. Причем, гармония эта прослеживается и имеет не только славянские корни…»
Еще один рассказ о песне «Красная Армия всех сильней» (РСФСР, 1920 год):
«В печати эта песня появилась впервые лишь в 1925 году и впоследствии многократно публиковалась под различными названиями: «От тайги до британских морей», «Красная Армия», «Красноармейская», пока, наконец, с 1937 года не установилось окончательно название «Красная Армия всех сильней». Выходит, что до середины 20-х годов песня распространялась в устной традиции, передаваясь от одного к другому.
Долгое время при издании песни не указывались ее авторы, и она считалась народной. Лишь в 50-е годы музыковед А.В. Шилов установил, что сочинили «Красную Армию» поэт Павел Григорьевич Григорьев (1895—1961) и композитор Самуил Яковлевич Покрасс (1897—1939).
Песня явилась откликом на события, которые происходили летом 1920 года. На охваченную кольцом фронтов Республику Советов началось наступление из Крыма врангелевских войск…
Именно в то время и была написана песня, которая называлась тогда «Белая армия, черный барон».
Много лет спустя, вспоминая подробности создания песни, П. Григорьев писал: «Основной моей работой с 1919 по 1923 год было создание агитационных произведений по заданию Политпросвета Киевского наробраза, Киевского военного округа, Агитпропа губкома партии и других организаций.
Встретившись сначала с Дмитрием, а затем с Самуилом Покрассом, я время от времени давал им тексты для песен. В течение 1920 года я написал несколько текстов боевых песен (в том числе и «Белую армию») для Самуила Покрасса, который переложил их на музыку и передал войскам Киевского военного округа. Насколько мне вспоминается, в ней первоначально было четыре или даже пять куплетов. Припев, написанный мною, звучал так:
Пусть воин красный Сжимает властно Свой штык упорною рукой. Ведь все должны мы Неудержимо Идти в последний смертный бой…»
Впоследствии текст песни был «отредактирован» ее основным исполнителем — народом, который ярче высветил в нем классовую принадлежность воинов Красной Армии.
Музыка песни с ее упругим ритмом, звучанием фанфар, подчеркивая логические ударения текста, вселяет бодрость в сердца бойцов, придает им веру в свои силы, сплачивает и воодушевляет поющих…
Известны и более ранние упоминания песни «Красная Армия всех сильней». Так, например, в мае 1923 года она в числе других революционных песен звучала в Петрограде на демонстрации против ультиматума лорда Керзона. «В тот день, — вспоминала писательница Ольга Берггольц, — каждая песня была вовсе не песней, а просто настоящей правдой, — и про британские моря, и про то, что мы готовы идти в бой, — да мы вовсе и не пели песни, мы только выговаривали, выдыхали то, что было на душе, — все мы, и рабочие, и школьники, и учителя, шагавшие рядом с нами».
Шли годы. Уже не существовало ни белой армии, ни «черного барона», а песня о Красной Армии, которая всех сильней, продолжала жить. Ее влияние нельзя не ощутить в строках «Десятилетней песни» — стихотворения, написанного В. Маяковским в 1928 году и начинавшегося словами: «Дрянь адмиральская, пан и барон шли от шестнадцати разных сторон…»
В республиканской Испании эта песня стала боевым маршем батальона имени Чапаева, входившего в состав Интернациональной бригады. Песню эту пел в фашистском застенке приговоренный к смерти чешский патриот и коммунист Юлиус Фучик».
На сайте «Красная книга российской эстрады» читаем:
«Самуил Яковлевич Покрасс (1897, Киев—15.09.1939, Нью-Йорк)… в 1917—1923 гг. жил в Киеве. В 1920 году в содружестве с поэтом П. Григорьевым создал несколько боевых песен для войск Киевского военного округа. Песня-марш «Красная армия всех сильней» («Белая армия, черный барон…», 1920), соединяющая суровый маршевый ритм революционных песен и бытовой песни, получила широчайшее распространение, зазвучала на языках разных народов (Чехословакия, Польша, Австрия, Венгрия, Испания, Германия, Норвегия)».
В истории с маршем, на мой взгляд, есть момент истины, расставляющий все по местам. И это упоминание П.Г. Григорьева о первоначальном варианте припева — том варианте, для которого писал музыку Самуил Покрасс: «Пусть воин красный сжимает властно…» Именно лишний шестой слог в «отредактированном народом» припеве — «Так пусть же Красная сжимает властно…» и приводит к мелодическому сходству с «Листьями» Жозефа Косма.
А что касается «Песни о любви» из «Простой истории», то у меня есть своя версия, и это участие в ее создании поэта Николая Доризо. Ведь именно Доризо упоминается как автор русского перевода песни «Les feuilles mortes». «В Россию песню привез Ив Монтан в 1956 году», — написал в своем обозрении Юлий Андреев. В 1960-м вышла «Простая история» с прозвучавшей там «спорной» мелодией Фрадкина. А где гарантия, что именно поэт не «спровоцировал» композитора своими стихами, написанными под впечатлением песни, не так давно им переведенной на русский язык — размером, ритмом собственного стихотворения? Здесь, мне кажется, не столько музыкантам нужно анализировать ноты, сколько лингвистам и литературоведам тексты — стопы, размеры, метры и ритмы «Большака» и «Листьев».
Ив Монтан (Yves Montand)
Один из самых обаятельных французских актеров и певцов Ив Монтан, настоящее имя — Иво Ливи (1921—1991).
Когда он играл во дворе, мать звала его домой ужинать через окно: «Иди домой, поднимайся, Иво! — Ivo, Monta! Ivo, Monta!»
Однажды на вопрос: «Ваша любимая песня?», он сказал — «Опавшие листья» Превера, музыка Жозефа Косма».
«… В 23 года, в феврале 1944 г., он приезжает в столицу. Выступает с небольшими номерами в парижских кабаре, и вновь его ожидает успех. Он получает ангажемент у самой Эдит Пиаф и выступает в первой части ее концерта в парижском Мулен Руж.
Встреча с Эдит Пиаф, как признавал сам певец, сыграла огромную роль в его жизни и карьере. Именно Эдит Пиаф обучила его основам артистизма, именно она помогла создать сценический образ, и, что не менее важно, помогла выправить акцент и избавиться от характерного южного произношения. Эдит Пиаф помогла молодому певцу, повинуясь движению сердца, однако два года спустя она бросает его, без каких-либо объяснений…
Как бы там ни было, но всего за четыре месяца Ив Монтан становится любимцем парижской публики. В 1945 году он выступает с большим успехом в кабаре Этуаль, где шесть лет спустя состоится его первый сольный концерт. А пока он осуществляет свою давнишнюю мечту и снимается в кино, у знаменитейшего режиссера Марселя Карнэ в фильме «Врата ночи». Сейчас в это трудно поверить, но эта картина, сегодня знаменитая в истории французского кино, при выходе не имела успеха. Фильм был освистан, а сам Монтан, который, как ему казалось, «чудовищно провалился», говорил, что эта роль «испортила ему всю карьеру».
Композитор Жозеф Косма и поэт Жак Превер, написавшие песню к этому фильму, едва-едва получили гонорар. Песня называлась «Опавшие листья» — об уходящем лете и уходящей любви, и если впоследствии критики пересмотрели свое отношение к «Вратам ночи», «Опавшим листьям» была суждена долгая-долгая жизнь. И началось это с момента, когда в 1948 году Ив Монтан включил ее в список своих концертных произведений» (из биографии).
Жаклин Франсуа (Jacqueline François)
Жаклин Франсуа (настоящая фамилия — Guillemautot) — одна из величайших интерпретаторов французской песни. Весь мир аплодировал «Мадмуазель де Пари» (так называли ее в честь одной из лучших песен, которая принесла первый успех певице и стала ее визитной карточкой).
В 60-х годах ее песни постоянно звучали на советском радио, по популярности в Союзе Франсуа не уступала Эдит Пиаф, Иву Монтану и Жаку Брелю. Шарль Азнавур многим обязан певице — именно Жаклин Франсуа стала исполнительницей его первых песен и помогла артисту пробиться на эстраде.
«Мы создали группу. Нашей звездой была Жаклин Франсуа. Мне не давала покоя мысль, что я должен петь, но когда я попросил песни у моих старших товарищей, они сказали: мальчик, пойди погуляй, никто тебя не знает, чего нам работать зазря. Тогда я сам написал песни, и дело кончилось тем, что они захотели их петь. Помню, когда я показал им свой первый опыт, они слушали, разинув рот. Это было в песенном клубе на улице Понтье. Там мы проводили ночи, засиживались, не обращая внимания на комендантский час. Рассветы были волшебные. А потом я познакомился с Пиаф, Мистенгетт, Марджан. Я писал для них. Мои песни пела Жаклин Франсуа. Так понемногу окрепли мои лапки», — вспоминал впоследствии Шарль Азнавур.
А в 1968 году в СССР был снят музыкальный фильм «Мадемуазель де Пари» о гастролях Жаклин в нашей стране.
Жаклин Франсуа — вечная, вневременная певица. Это голос сердца и любви, поющий о нежности и чувственности, как никто другой.
Она любит джаз, записывала на французском языке многие американские стандарты выдающихся джазовых исполнителей. Ей присуща сдержанность и элегантность, а в науке вокала она обладает совершенными знаниями.
Жаклин Франсуа родилась 30 января 1922 в Neuilly на Сене в буржуазной консервативной семье, получила строгое воспитание, которое сопровождалось уроками игры на фортепиано. Ее юность была прервана войной, но она уже знает, какой будет ее судьба. Сразу после освобождения она окунается в вихрь музыки, а эпоха этому способствовала — парижане хотят развлечься после всех лишений войны. Жаклин выбрала сценическое имя — Жаклин Франсуа, правда, студии звукозаписи не сразу ею заинтересуются.
В 1945 году ее прослушивают на радио, но для первого выступления нужно еще подготовиться. Это не составляет большого труда — у Жаклин абсолютный слух.
Жаклин Франсуа — лирическая певица, очень профессиональная, хотя не прослушала ни одной лекции по курсу вокала. Ее приятный голос поставлен самой природой.
Многие песни из репертуара Жаклин Франсуа совпадают с теми, которые пела Эдит Пиаф. Но она по-иному «окрашивает» эти песни, поет более сдержанно, и публика принимает ее версии.
Она снималась в нескольких фильмах, а в других пела. Песню «Мадмуазель де Пари» Анри Конте и Поль Дюран написали для Жаклин Франсуа в 1948 году. Успех был ошеломительный, и вся творческая жизнь певицы отныне будет связана с этой песней.
У Жаклин есть интуиция, чутье, и бывало, что песни, оставшиеся незамеченными в исполнении других певцов, приносили ей большой успех. Сама она не может объяснить, в чем тут дело.
Она по-своему интерпретировала и «Les feuilles mortes», в том числе, и на английском языке. И спустя полстолетия мы все еще слушаем ее песни, ее интерпретации и вновь поражаемся интонациям, способностью петь, «не переступая черты».
Артисты исполняют «Les feuilles mortes», а слушатели и почитатели этой песни собирают коллекции разных исполнений — количество самых известных из них уже более сотни.
Я сама при подготовке этого материала прослушала очень много вариантов на разных языках, из разных стран. Мне кажется, что версия Жаклин Франсуа наиболее точно передает настроение осени. Другие певицы поют стихи Превера, а она — настроение этих стихов. Под звучание ее голоса я слышу, как стучат в окно капли осеннего дождя, а за окном — шорох падающих листьев, музыку этого падения, то, о чем писал Константин Паустовский.
Эдит Пиаф (Edith Piaf)
Осенью 1950-го года Эдит Пиаф в четвертый раз прилетает на гастроли в Америку. В нью-йоркских студиях Си-Би-Эс она записывает англоязычные варианты нескольких своих песен, в том числе «Autumn Leaves».
Другим событием последних дней этого года, проведенного в Америке, стала встреча Эдит с генералом и будущим президентом Эйзенхауэром. Гостья спела ему «Мертвые листья» (еще одно название «Autumn Leaves»).
В 1956 году она исполнит эту песню на двух языках в Карнеги-Холл.
«Пиаф, как всегда, ее спела с эмоциями и драматизмом высшего накала. Эта версия даже более эмоциональна, нежели первая (более известная). Интересно, а почему Пиаф ее не исполнила полностью по-французски? Мне кажется, что эта песня по своему характеру какая-то именно «французская», хоть и существует много ее версий на английском языке» (из отзывов слушателей в Интернете).
Нэт «Кинг» Коул (Nat «King» Cole)
Натаниэль Адамс Коулс (Nathaniel Adams Cole) родился 17 марта 1917 в Монтгомери, штат Алабама, а умер 15 февраля 1965 года в Санта Монике, Калифорния.
Легенда джаза, прозванный «Королем» за его вклад в развитие блюза, ритм-энд-блюза, соула, фанка, Нэт «Кинг» Коул родился в семье священника баптистской церкви, где его мать пела в церковном хоре. На фортепиано Нэт начал играть в четыре года, и в 12 лет исполнял произведения Баха и Рахманинова. Вместе с отцом он часто пел негритянские духовные песнопения. Трое его братьев и сестра также пели и играли на фортепиано.
Девятнадцатилетний Нэт начал профессиональную музыкальную карьеру как пианист в секстете брата Эдди, а исполнять песни стал значительно позже, и как гласят легенды, совершенно случайно, когда он играл в клубах Лос-Анжелеса, организовав собственное джазовое трио. То ли за пение, то ли за игру, но именно с 1940-го года его начали называть «Королем».
«Слушателям неизменно нравилась его особая проникновенная манера исполнения, как будто он пел своим обаятельным баритоном лично для тебя и умел рассказать историю о любви так, словно этого не было никогда, нигде и ни с кем — только с тобой. Он создавал лирический образ, который был исключительно естественным и в то же время романтичным. Из всех англоязычных вокалистов он выделялся непревзойденной дикцией и фразировкой и по его песням можно смело изучать английский язык», — написано в биографии Нэта «Кинга» Коула.
В 1948 году трио Нэта подписало контракт с только что созданной тогда композитором Джонни Мерсером компанией «Capitol Records», где почти сразу же был записан первый великий хит «Straighten Up And Fly Right», созданный Нэтом. Как солист и пианист он стал пользоваться все большим успехом. В качестве пианиста Коул очень высоко ценился среди джазовых музыкантов и впоследствии, во время работы в Нью-Йорке, участвовал в записях с такими известными мастерами как Лестер Янг, Лайонел Хэмптон и Бади Рич.
В 50-е годы он был одним из самых популярных джазистов в мире, собирал полные залы, гастролировал в разных странах, записал более 60 долгоиграющих пластинок и снялся в десятке фильмов.
Еще в начале 30-х годов Нэт подвергся операции по поводу язвы желудка, часть которого была удалена. К сожалению, он много курил, порой даже по две сигареты сразу и по несколько пачек в день. В 1964 году ему запретили курить, но он уже не мог оказаться от этой привычки. В декабре ему удалили левое легкое в связи с онкологическим заболеванием, но операция не помогла, и 15 февраля 1965 года Нэт «Кинг» Коул умер в госпитале Санта Моники… Слушаем «Autumn leaves» в его исполнении.
Ссылки на другие исполнения
Поет Георг Отс на французском и финском языке (mp3)
Поет Далида (видеоролик)
Слепой вокалист Андреа Бочелли (Andrea Bocelli), уроженец Тосканы, считается обладателем одного из самых удивительных голосов на современной оперной сцене. Альбом «Amore» — это ставшие классическими песни эпохи 20-80-х годов, которые пели в свое время Фрэнк Синатра, Луи Мигель, Элвис Пресли и Эдит Пиаф. На этой пластинке Андреа Бочелли исполняет французский стандарт «Les Feuilles Mortes», который со временем превратился в любимый многими стандарт на английском языке «Autumn Leaves».
