Лидия Клемент
Летом 1963 года композитор Александр Колкер отбыл в свою первую гастрольную поездку по Карелии — со своими первыми популярными песнями, в надежде написать что-то новое и необычное. И, как рассказывают, однажды поэт Ким Рыжов, один из участников гастрольной группы, спустился к озеру с пустым листом бумаги и сигаретой, а вернулся со стихами:
Белая ночь опустилась безмолвно на скалы, Светится белая ночь напролет, И не понять — то ли небо в озера упало, И не понять — то ли озеро в небе плывет…
Александр Колкер потом вспоминал: «Какая-то искра словно прожгла сердце. Я не знаю, сколько прошло времени — десять минут, или сорок, или двадцать восемь. Музыка… Как будто я уже знал ее. И слышал. Отдельные обороты я потом подправил. Кое-что изменилось…» Впервые «Карелия» прозвучала в авторском исполнении в Петрозаводске, а вернувшись в Ленинград, Колкер отдал песню молодой певице Лидии Клемент.
«На Ленинградской студии телевидения кинорежиссер Н. Курихин снял фильм, куда вошла «Карелия» в исполнении Л. Клемент. Режиссер застелил пол студии стеклом, и лучи света, преломленные им, казались игрой солнечных бликов на воде. Певица исполняла песню на большом «валуне» возле «озерной глади». В финале она поднималась и шла прямо на камеру, на зрителя, а ее второе изображение, напротив, уходило в глубину кадра. Простой прием рождал поэтическую мысль: часть души остается здесь навсегда, растворяется в карельском пейзаже. Фрагмент с «Карелией» часто показывали по телевидению. А потом какие-то равнодушные люди сочли, что пленка устарела… И пленку уничтожили!» — писали в одной из публикаций об истории песни.
Клемент Лидия Ричардовна родилась в августе 1938 г. в Ленинграде. Музыкой и пением занималась с детских лет — сначала в музыкальной школе, обучаясь игре на фортепиано и участвуя в школьном хоре. Затем, поступив в Ленинградский инженерно-строительный институт, пела в студенческом джазе. Окончив институт и работая проектировщицей, около двух лет пела с эстрадным оркестром ДК им. Орджоникидзе под управлением пианиста Наума Темкина. Особой любовью пользовалась в ее исполнении песня «Невский туман» (композитор С. Пожлаков, стихи С. Льясова). В 1958 г. музыкальный руководитель Ленинградского театра комедии В. Федоров создал ансамбль, куда Клемент привел композитор А. Колкер, и около года она выступала с ансамблем. Красивая внешность, обаяние, артистизм в соединении с вокальным дарованием (мягкое лирическое сопрано), особой простотой и проникновенностью исполнения привлекли внимание ленинградских композиторов. Специально для нее стали писать песни («Здравствуй» — А. Петров, стихи С. Фогельсона, исполнена была в 1962 г. на ТВ в «Огоньке» и др.). Клемент стала любимицей публики. За полгода до раннего ухода певицы из жизни ее пригласили в свою программу Г. Орлов и В. Нечаев («Тысяча почему» вышла в декабре 1963 г.). В репертуаре Клемент были и другие песни А. Петрова («Звезды в кондукторской сумке», стихи Л. Куклина, «На кургане», стихи Ю. Друниной), А. Колкера («Если б не было в мире влюбленных», стихи Норкина), песни А. Эшпая («Нет, скажешь ты», стихи Г. Регистана), Г. Портнова («Весенняя песня», «Я счастье несу» — обе на стихи Ю. Принцева), В. Соловьева-Седого («Когда вам двадцать лет», стихи М. Матусовского). Всесоюзную известность принесли Клемент песни «Карелия» (А. Колкер, стихи К. Рыжова), «Дождь на Фонтанке» (В. Шаповалов, стихи Б. Гершта и К. Григорьева), «Неужели это мне одной?» (Г. Портнов, стихи Ю. Принцева). Клемент много выступала на ТВ, радио, в 1964 г. вышла пластинка с записью 9 песен певицы. Умерла в 26 лет на самом взлете своего таланта (из официальной биографии).
«Девушку быстро запомнили. Лучистые голубые глаза с золотыми искрами в глубине зрачков, прелестная улыбка, ямочки на щеках. Ее никогда не видели хмурой, взвинченной, рассерженной, хотя жизнь ее в общем-то не баловала. У Клемент небольшой по диапазону голос, но она хорошо понимала, о чем поет. Не заигрывала с публикой. Держалась с достоинством. Была увлечена песней. Этим и заражала», — писали о Лидии в одной из статей.
Александр Колкер: «Лидия Клемент… Мы жили вместе на даче в Кирилловском. По дороге на Выборг. У Лиды с мамой там был свой домик, а мы снимали комнату, чтобы вывозить на лето дочку. Загорали вместе, на озере. Как-то я заметил, что Лида заклеивает пластырем родимое пятно на ноге… Лида была красивой и талантливой. Умирала она под звуки «Карелии». В тот скорбный день Центральное радио передавало эту уже очень популярную песню двенадцатый раз».
Лидия умерла, а песни, исполненные ею, заняли свое место среди так называемых «народных песен», когда почти не важно, кто написал к ним музыку и слова.
Есть еще одна любимая многими песня — «Дождь на Неве», музыку к которой написал композитор Вадим Шеповалов, а стихи совместно с Борисом Герштом — актер, поэт, музыкант Константин Григорьев, талантливый человек с трагической судьбой, вначале искалеченный преступниками на улице, а затем умерший в нищете. Лидия Клемент спела ее в 1963 году.
Не изменяя веселой традиции Дождиком встретил меня Ленинград. Мокнут прохожие, мокнет милиция, Мокнут которое лето подряд. Дождь по асфальту рекою струится, Дождь на Фонтанке и дождь на Неве, Вижу родные и мокрые лица, Голубоглазые в большинстве, Что нам нехоженых троп испытания, Мы закалились под этим дождем, Мы ленинградцы с тобой по призванию, Хоть не всегда в Ленинграде живем.
Пять миллионов людей замечательных И миллионы приветливых глаз, Добрых, больших, озорных и мечтательных, Мне повезло — я опять среди вас! Дождь по асфальту рекою струится, Дождь на Фонтанке и дождь на Неве, Вижу родные и добрые лица, Голубоглазые в большинстве.
Композитор, бард, ленинградец Борис Полоскин, которого многие должны помнить по песне «Проходит жизнь, проходит жизнь, как ветерок по полю ржи…», в своих воспоминаниях об истории бардовской песни «Путь к «Востоку», опубликованных в журнале «Нева», 2006, №6, рассказал об одном из вечеров-встреч 1965 года:
«Женя Клячкин попытался поговорить на равных с композитором Петровым: «Что я могу сказать о песнях Андрея Петрова? Хороши «На кургане» (стихи Юлии Друниной) и «Я шагаю по Москве» (стихи Геннадия Шпаликова) — остальные спасает только музыка! (аплодисменты). «Звезды в кондукторской сумке» (текст Льва Куклина) — стихи здесь не только не убедительны, здесь романтика ничем, по существу, не подкреплена. Все на себя взяла музыка. Я думаю, что композитору следовало бы более ответственно подбирать текст, чтобы потом не спасать его музыкой (аплодисменты)…»
А по мнению Олега Измерова, посетителя одного из музыкальных форумов в Интернете, мелодия песни Андрея Петрова «Звезды в кондукторской сумке» — явное продолжение его темы к фильму «Человек-амфибия». Песня была написана в 1963 году.
Я кондуктор трамвая, мне город знаком, Все считают работу мою пустяком. Я зимою и летом отрываю билеты, И мечтаю в вечернем вагоне пустом. Я лечу, лечу, лечу, лечу над землей, Я шепчу, шепчу, шепчу, шепчу: «Милый мой! Где же ты и когда ты войдешь в мой вагон? Нас далекой звездою зовет небосклон…» И все круче, круче, круче, круче полет, Через тучи, через звезды, все вперед, Всех земных пассажиров с собой я зову — Я билеты до звезд вам продам наяву!
Под дождем я по улицам спящим иду, Каждым утром чего-то я нового жду, Над рекой голубою, над своей головою, Я счастливую мокрую вижу звезду. Я ловлю, ловлю, ловлю, ловлю ясный свет, Я люблю, люблю, люблю мир планет, Светофоров зеленые звезды горят, Все дороги с тобой нам открыты подряд. И все круче, круче, круче, круче полет, Через тучи, через звезды, все вперед, Всех земных пассажиров с собой я зову — Я билеты до звезд вам продам наяву!
Мне от этой мечты ни за что не уйти, Мой трамвай голубою ракетой летит, До далеких созвездий мы отправимся вместе, Ждет вагон остановка на Млечном пути. Я лечу, лечу… Я спешу, спешу, спешу, спешу за звездой, Я дышу, дышу, дышу, дышу своей мечтой, И земных пассажиров с собой я зову — Я билеты до звезд вам продам наяву!
«Летучее и зыбкое ощущение счастья» — так определила свое состояние одна из пользовательниц Интернета, говоря о песнях Лидии Клемент.
А это высказывание, судя по всему, принадлежит питерской певице Ирине Понаровской:
«Более юные мои коллеги любят говорить в своих интервью, что в нашей стране у них кумиров не было. Вспоминают только о заокеанских идолах. Может, у них другая шкала ценностей или просто модно все советское в черный цвет красить? Лично мне на нашей эстраде очень нравились Лидия Клемент и Мария Пахоменко. Хотелось быть похожей на них. Всегда искренне любовалась Эдитой Пьехой. Но подражать ей желания не было, потому что просто не понимала, как это сделать. У меня ведь всегда был звонкий и крепкий голос, а у Пьехи — очень низкий и вдобавок есть акцент. Кстати, Лидию Клемент мне довелось знать лично — и только благодаря ей я решила стать профессиональной певицей. К сожалению, она рано — в 28 лет — ушла из жизни: саркома. Познакомил нас папа. Они вместе работали в Ленконцерте. Благодаря папе я имела возможность посещать все музыкальные мероприятия в Ленинграде».
Отец Ирины, Виталий Понаровский, был в то время известным человеком в музыкальных кругах Ленинграда. Мне же попался обрывок фразы из некорректно сохраненной в Интернете страницы. Смущает только определение — «звонкий голос».
И еще несколько отзывов:
«Вчера смотрела в поисковых системах все, что есть по Лидии Клемент, ее творчеству и ее семье (искала, вообще-то, что-нибудь о ее дочери и бывшем муже, который должен быть в США). Очень много есть людей, которые до сих пор помнят ее и слушают…»
«Вообще еще была такая девушка — Лидия Клемент, так лучше нее для меня никого нету, а я уж много всякой музыки слыхал».
«Я старею, лет за плечами, кажется, много. Иные вот столько не живут. И даже укладывают свой век в мой, уже прожитый, несколько раз! А как бы хорошо от моего века отщипнуть хоть сколько и передать Лидии Клемент. Я много уже живу. И век мой прошел под обаянием ее песен. Песни эти формировали во мне любовь к миру и к людям. Этот голос божественного очарования! Песни — каждая золотая. Их исполняли разные люди, а вот Лидия Клемент смогла их душу представить лучше всех…» (Юрий Аленко).
«О, дивная, волшебная и таинственная музыка. О Лидии Клемент я узнал, когда еще жил на Украине. Первую песню услышал — «Звезды в кондукторской сумке» в ее исполнении. Сразу полюбил эту певицу. Очень-очень жаль, что она так рано ушла от нас. На могиле ее, по-моему, на памятнике треснутая пластинка… В Ленинграде… Но песни ее будут жить долго…» (Юрий, США, Солт Лейк Сити).
Небольшое историческое расследование
Пытаясь найти в Интернете хоть что-то кроме тиражируемой на всех сайтах коротенькой биографии Лидии Клемент, на одном из музыкальных форумов я прочитала, что ей протежировал композитор Андрей Петров, она же была замужем за Борисом Шафрановым, впоследствии эмигрировавшем в Англию, а затем в США. Женщина, написавшая это, рассказала, что в Интернете видела его фото, на котором он был снят с каким-то крупным джазовым продюсером.
Раз так, то не оставалось ничего другого, как изменить маршрут, повернуть в сторону от первоначальной цели. И тут меня ждали некоторые сюрпризы — точнее сказать, возникло предположение, которое я ни доказать, ни опровергнуть не могу, но уж очень правдоподобным оно мне кажется.
Возможно, что некоторые наши читатели знают или что-то слышали об очень интересном человеке, ученом, математике, диссиденте Револьте Ивановиче Пименове. На сайте «Сахаров-Центра» опубликованы его воспоминания в 2-х томах. В тексте второго тома есть ссылка на другого инакомыслящего, который собирал имена людей, подвергавшихся преследованиям в конце пятидесятых — начале шестидесятых годов. Эта информация не упорядочена, без всяких комментариев — просто списки людей и ссылка на публикации, в которых эти люди перечислены, часто без указания того, что им инкриминировалось. Список №49 составлен на основании статьи некоего Лякина в «Ленинградской правде» от 5 марта 1959 года. Полковник Лякин был в то время заместителем начальника УКГБ при СМ СССР по Ленинградской области. В списке из 12 имен одиннадцатым стоит имя — Савицкий О., а завершает список Шафранов Борис, «ин-т киноинж.» Возможно, что это просто однофамилец? Возможно, хотя между «ин-том киноинж.» и джазом не такая уже и глубокая пропасть. Но история обернулась еще одним сюрпризом. Савицкого и Шафранова КГБ клеймило в марте 1959 года. А дальше вот что!
На сайте «Санкт-Петербургские ведомости», в выпуске №183 от 30 сентября 2008 года была опубликована статья Георгия Васюточкина «Полвека джазу на берегах Невы» о первом в стране джазовом клубе «Д-58», возникшем в октябре 1958 года — за полгода до статьи полковника КГБ Лякина в «Ленинградской правде».
«На Западе джаз в 1950-е годы находился в зените, жили и творили все те, с чьими именами связано наше представление о джазе… Этот необъятный материал нужно было усвоить, систематизировать, вывести на отечественные музыкальные круги без упрощений и вульгаризации. Этим и занялись «талантливые мальчики конца 50-х», большинство из них — любители без музыкального образования!» — пишет Георгий Васюточкин. В правление клуба входили наряду с другими Борис Шафранов и Энгельс Савицкий. Их рядом стоящие имена по странному совпадению завершают и этот список. Более того, если моя догадка верна, то нет ничего удивительного, что «фарцовщик» или другой нарушитель социалистической законности не мог носить имя Энгельс, поэтому, возможно, и стоит возле фамилии Савицкого в списке Лякина инициал «О».
В правление клуба входил, например, выпускник филфака ЛГУ Владимир Фейертаг, много писавший о джазе.
«В его орбите сразу же оказались музыканты оркестра Иосифа Вайнштейна — Геннадий Гольштейн и Георгий Фридман, Константин Носов и Лев Болдырев, выпускник Консерватории пианист Теймураз Кухолев, талантливые самоучки Юрий Вихарев, Алексей Канунников, Валентин Калпашников, Валентин Родионов, Юрий Руденко, Марк Виноградов», — продолжает Георгий Васюточкин. А Нонна Суханова, выступавшая в молодежном эстрадном оркестре Анатолия Бадхена, считалась в конце 1950-х ленинградской Эллой Фитцджералд.
Вот и определилась вторая героиня моего небольшого рассказа, которую я нашла благодаря тому, что «свернула в сторону», разыскивая Бориса Шафранова.
Нонна Суханова
На музыкальных сайтах и форумах о Нонне Сухановой написано скупо: «Первая эстрадная джазовая певица, которая запела в Ленинграде по-английски уже через год после смерти Сталина… В фильме «Человек-амфибия» пела популярнейшая в Ленинграде в конце 50-х Нонна Суханова. Жаль, что не встречаются нигде ее записи! Возможно, их вообще нет…»
Продолжаем поиски информации о певице. Действительно, на сайте «Красная книга российской эстрады» у нее даже нет своей страницы. В дополнительных материалах — ссылки на две песни, и больше ничего. Закидываем сеть пошире! Авось что-то, да попадется.
Леонид Алахвердов, участник ансамбля «Дружба» (Ленинград, Александр Броневицкий — Эдита Пьеха):
«В те времена была замечательная джазовая певица Нонна Суханова. Для того чтобы ей разрешили петь на английском, московский конферансье Олег Милявский прибегал к следующему трюку. Он выходил и говорил: «А сейчас для вас будет петь ленинградская джазовая певица Нонна Суханова. Мы ее обязали петь на английском, потому что она окончила иняз, и нужно обязательно оправдать затраченные на нее средства».
Вспоминает композитор, лауреат премии Ленинского комсомола, заслуженный деятель искусств России Александр Колкер:
«Это было, когда я учился в музыкальной школе. И тогда я писал песни, о которых сейчас стыдно вспомнить. Одна из первых, правда, была очень популярна — «Парень с Петроградской стороны», а пел ее Ким Рыжов. И вторая была — «Каплет, дождик». Исполняла Нонна Суханова. Я только вырос из коротких штанишек, ехал в трамвае и слышал, как их напевали». В другом интервью он добавил: «Сзади нее был балет в купальниках. В купальниках! Это в 56-м году!»
«Кап, как, кап, кап, каплет дождик, каплет дождик на песок…»
А Владимир Гринберг из Санкт-Петербурга на сайте «Полный джаз» в выпуске № 3 за 22 февраля 2008 г. в связи со 100-летием со дня рождения ветерана советского джаза — бэндлидера, банджиста, альт-саксофониста, кларнетиста Ореста Кандата пишет, что солисткой его оркестра «была восходящая звезда с хорошим английским произношением, привлекательная, симпатичная, стройная, по тембру исполнения напоминавшая известную американскую певицу Джун Кристи — блистательная Нонна Суханова, которую Кандат нежно называл Нонетта и которая пользовалась большой популярностью в городе на протяжении 50-60 годов. Его септет просуществовал до 1964 года».
Эдуард Кузинер, пианист, аранжировщик, композитор, вспоминая свою жизнь в музыке, в одной из статей рассказал еще об одном джазовом коллективе — ленинградском джазовом оркестре Сигала, «бывшего беспризорника, без образования, но с чутьем мощного лидера». По словам Э. Кузинера, Нонна Суханова пела и в этом коллективе: «Сейчас, по прошествии времени, видно, что голоса у нее нет, а манера — есть». Кстати, это единственное, найденное мною, скептическое мнение профессионала, и оно разительно расходится с мнением слушателей.
Вернемся к фильму «Человек-амфибия» по роману Александра Беляева, который в 1961 году сняли на Ленфильме режиссеры Владимир Чеботарев и Геннадий Казанский. Главные роли в фильме исполнили Анастасия Вертинская и Владимир Коренев.
Музыку написал молодой ленинградский композитор Андрей Петров. Это была его первая работа в большом кинематографе, и своему феноменальному успеху, не считая участия молодых блистательных актеров, фильм во многом обязан музыке Петрова, в том числе, «Песенке о морском дьяволе», текст к которой написали Юлия Друнина и Соломон Фогельсон.
Нам бы, нам бы, нам бы, нам бы всем на дно. Там бы, там бы, там бы, там бы пить вино. Там под океаном Мы трезвы или пьяны — Не видно все равно. Эй, моряк, ты слишком долго плавал. Я тебя успела позабыть. Мне теперь морской по нраву дьявол. Его хочу любить.
С якоря сниматься, по местам стоять. Эй, на румбе, румбе, румбе так держать! Дьяволу морскому Свезем бочонок рому, Ему не устоять. Эй, моряк, ты слишком долго плавал. Я тебя успела позабыть. Мне теперь морской по нраву дьявол. Его хочу любить.
Как рассказывают причастные к созданию фильма, Нонна Суханова, спевшая «Песенку о дьяволе» за кадром, исполнила ее на съемке девять раз, прежде чем результат понравился композитору. И только когда ее голос начал от напряжения звучать с хрипотцой, последний, девятый вариант вошел в фильм.
Александр Николаевич Поздняков, киновед, редактор киностудии «Ленфильм», любитель и ценитель джаза:
«Да. Это буги-вуги… На экране царил свободный мир, сиял неоновой рекламой… загорелые люди в белых штанах, как в мечтах Остапа Бендера. Снимали в Баку, в каком-то маленьком кафе. Пела за кадром джазовая певица Нонна Суханова, она, кстати, живет в Питере. А играла кафешантанную певичку Нина Большакова, известная тогда манекенщица… Певичка эта звала в другое пространство: «Нам бы всем на дно», напиться, забыться, убежать. И как раз эта песня понравилась больше всего! Страна запела! Это проникало во все поры, это записывалось-переписывалось. Ее запрещали, но пели во всех ресторанах. Нельзя же запретить пенье птиц, журчанье ручья, звук падающей воды... Это невозможно цензурировать! И умные киноредакторы пропускали! Соломон Фонгельсон написал текст, а редактор доказывал, что эта песня написана специально для контраста: жуткий мир чистогана противопоставляется жизни наивного Ихтиандра. Но люди подсознательно понимали, что правда-то именно за этой музыкой, за этой песней…»
Уже в этом, 2008-м году пресса писала об одном из наиболее влиятельных и известных музыкантов ленинградского джаза 50-70-х гг. Геннадии Гольштейне и его ансамбле «Далекие радости». В его планах было выступление на джазовом фестивале вместе с Нонной Сухановой.
Еще раз имя Нонны Сухановой всплыло и вовсе в неожиданном контексте. В журнале «Дети Ра», 2007 г., №3-4, было опубликовано интервью «Главное — остаться cамим собой…» с Дмитрием Бобышевым, поэтом, ныне живущим в США, а в молодости вместе с Иосифом Бродским принадлежавшим к близкому окружению Анны Ахматовой. С тем самым Бобышевым, который до сих пор черпает свою скандальную славу из факта причастия к перипетиям личной жизни нобелевского лауреата. Речь в интервью зашла и о фельетоне «Окололитературный трутень», в котором клеймили Бродского, приписав ему, по словам Бобышева, некоторые его стихи, в том числе, стихотворение 1960 года, посвященное Нонне Сухановой. Желающие могут прочитать его по ссылке.
В заключение этого небольшого рассказа о двух замечательных ленинградских певицах — стихотворение Семена Венцимерова из цикла «Лирические произведения, написанные в этом тысячелетии»
Какие были голоса! Они в душе моей не смокли. Пластинки бьются, а осколки Летят, как нотки, в небеса. «… Слыхали ль, как поют дрозды?» — Нам выводил красавец Лева, А как звучал Кола Бельды, Так экзотически и ново? Как статный Дима Ромашков Нам распевал про бирюсинку, Как без ужимок и прыжков Гуляев пел — куда там Стингу! Как пела Ольга Воронец, Как пели слаженно и чисто Дуэт Ретвицкий-Таранец, Певцы, сказители, артисты! … И был еще певец Мирон — Из той плеяды — самый юный, Кохно, с которым сам — Кобзон, И был квартет, а все в нем — Юры. Как молодым меня понять? Для них все это бред и лепет. Им — в тишине — не услыхать, Как пели Мондрус, Хиль и Клемент.
Квартет «Орера» и «Аккорд», Ансамбль «Дружба» и Эдита… И как я счастлив был и горд: В душе «Орфей и Эвридика» Звучит с тех отзвеневших лет. Ведь я принадлежу к тем первым, Кто видел, как рождает свет Волшебный голос Анны Герман. В моей душе не тает звук, Все живо в ней, все так же зримо: И Кристалинской «… робость рук…», И «… ты спеши ко мне…» Муслима. Не отзвучали, не ушли, Не предали, не обманули И те — Бернеса — «Журавли», И тот — «Есть городок…» — Мигули. Мне объясняют явь и сны, Законы жизни и движенья Певцы надежды и весны Ян Френкель и Мартынов Женя. В тех песнях строк моих исток, И я тех песен — не умнее. Я взял печаль их и восторг — И по-иному — не умею!
