Александр Любинский

об эссе И. Бродского

«Набережная неисцелимых»

Перечитываю «Набережную Неисцелимых» Бродского. В английском оригинале название звучит куда как лучше: Watermark. Не знаю, почему Григорий Дашевский, сотворивший воистину конгениальный перевод, остановился на этом названии, — может быть, потому что оно сразу вводит в «курс дела»? Но английское название, помимо своей поэтичности, говорит, скорее, не о Венеции, а самой жизни, на которую Бродский глядит сквозь призму «голубого дряхлого стекла».

Вот он выходит на улицу из кафе, вдыхая запах водорослей и бензина во влажном ночном воздухе. Он смотрит на себя со стороны. Он очень нравится себе вот такой, в светлом плаще и темной шляпе, словно сошедший с экранов итальянских фильмов 50-х годов, такой хемингуэистый с добавкой образов, почерпнутых у любимого им Монтале…

Он все время смотрит на себя со стороны, словно вписывается в некий фон, составленный из картин, стихов, кинофильмов, музыки… И, конечно же, главный фон, оттеняющий и дополняющий нашего героя — сама Венеция, рождающая чудесные незаемные образы, которые Бродский с неподражаемым искусством нанизывает на ритм своих строк.

Не есть ли сама жизнь — watermark, дрожащая на поверхности воды, из которой она вышла и в которую снова скроется, растворится в ней, исчезнет в ее темной глубине? Этот образ обыгрывается Бродским, повторяется снова и снова, никогда не совпадая полностью с собою-изначальным. Вариации на заданную тему, которые искусный музыкант творит под видом прозы.

Итак, две темы: Венеция и судьба художника как мгновенный отсвет на воде, едва различимый среди других отсветов, и нужно все время делать усилие, чтобы вычленить себя-мелькнувшего тенью на «Набережной Прокаженных», себя-бродящего среди дряхлых дворцов, себя-в гондоле, проплывающей под веками, нависшими каменными арками мостов. Бьется и обрывается сердце, холод сжимает грудь в огромных, пустых, запорошенных пылью покоях старинного замка. Ты один на один с вечностью, принявшей облик Венеции, ты должен выдержать, осилить эту встречу. Такая твоя доля на этой Земле.

Фрагмент эссе Иосифа Бродского
«Набережная неисцелимых»

…Безжизненные по природе, гостиничные зеркала потускнели еще сильнее, повидав столь многих. Они возвращают тебе не тебя самого, а твою анонимность, особенно в этом городе. Ибо здесь ты сам — последнее, что хочется видеть. В первые приезды сюда я часто удивлялся, застав мою собственную фигуру, одетую или голую, в двери открытого гардероба; немного спустя я задумался над райским или загробным воздействием этого места на самосознание человека. Одно время я даже развивал теорию чрезмерной избыточности: теорию зеркала, поглощающего тело, поглощающего город. В результате, естественно, получаем взаимное отрицание. Отражению нет никакого дела до отражения. Город достаточно нарциссичен, чтобы превратить твой рассудок в амальгаму и облегчить его, избавив от значений. Сходно влияя на кошелек, отели и пансионы здесь выглядят очень уместно. После двухнедельного пребывания — даже по ценам несезона — ты, как буддийский монах или христианский святой, избавлен и от денег и от себя. В определенном возрасте и при определенных занятиях последнее всегда кстати, если не сказать обязательно.

Теперь обо всем этом, конечно, и речи нет, поскольку здешние умники закрывают на зиму две трети таких местечек; а оставшаяся треть круглый год поддерживает летние цены, от которых бросает в дрожь. Если повезет, можно отыскать квартиру, которая, естественно, сдается вместе с личными вкусами хозяина по части картин, стульев, занавесок и с легким оттенком нелегальности на лице, которое видишь в зеркале над умывальником. Иначе говоря, именно с тем, от чего ты хотел избавиться: с самим тобой. Все же зима абстрактное время года: бедное красками, даже в Италии, и щедрое на императивы холода и короткого светового дня. Эти вещи настраивают глаз на внешний мир с энергией большей, чем у электрической лампочки, которая снабжает тебя по вечерам чертами лица. Если это время года и не всегда усмиряет нервы, оно все-таки подчиняет их инстинктам: красота при низких температурах — настоящая красота…

Ноябрь 1989

Микаэл Таривердиев. «Птицы над городом»
(из альбома «Воспоминание о Венеции»)

Венецианское эссе Иосифа Бродского «Набережная неисцелимых» (или Watermark) написано автором по-английски.

Григорий Дашевский (25 февраля 1964, Москва — 17 декабря 2013, там же), поэт, переводчик, литературный критик, преподаватель. Он переводил с немецкого, английского, французского, латыни; в его переводах вышли тексты Ханны Арендт, Роберта Пенна Уоррена, Олдоса Хаксли, Катулла, Иосифа Бродского, Владимира Набокова, Карла Барта, многих других. Он не просто переводил с одного языка на другой, он преодолевал хронологическую дистанцию, прокидывал лингвистический мостик между эпохами. Лауреат премий Мориса Ваксмахера и Андрея Белого.

Полный текст эссе Иосифа Бродского Fondamenta degli incurabili («Набережная неисцелимых») можно прочитать на сайте brodsky.ouc.ru.

Фото для публикации взято из этой страницы в Интернете.

Книги Александра Любинского изданы в России и Израиле. На персональной странице автора — ссылки на опубликованное у нас в журнале. Книги, изданные в России, можно посмотреть и заказать здесь.

Мария Ольшанская