Кирилл Ковальджи

Я вижу свет…

(к 90-летию со дня рождения)



* * *

жить без любви нельзя
можно
жить без юности нельзя
можно
жить без здоровья нельзя
можно
жить без жизни нельзя
можно

* * *

Об этом я уже не напишу,
с той не сойдусь, а там не побываю,
то не прочту, а это не узнаю…

При медленном подходе к рубежу
грядёт необратимое суженье,
глядишь – и выраженье «уже не…»
почти спокойно я произношу

* * *

Когда до учебных пособий
докатишься в славе своей,
окажешься среди подобий
и выйдешь на свет без теней.

От жизни останутся даты,
вопросы отменит ответ,
стихи обратятся в цитаты,
лицо превратится в портрет…

Побудь же у славы в отгуле,
поспорь со своею судьбой,
пока тебе рот не заткнули
строкой, сочинённой тобой!

* * *

…когда умру,
кто-то нарушит порядок
моего привычного уклада:
переставит мебель,
перетасует книги,
перевесит картины,
переклеит обои,
и только слова,
которые я уложил
в необходимом порядке,
останутся в том же порядке.

* * *

В прах превращусь… Но я-то не из праха
Был сотворен, душа – не из огня…
Мне кажется, что смерть – всего лишь плаха,
Где отсекают тело от меня.

В живую пряжу солнечная пряха
Вплела мой луч. Живую связь храня,
Я вижу свет. Комок любви и страха,
Любая дура-птаха мне родня.

Вся твердь земная – смерть. Металл и камень.
А я из тех, кто наделён глазами,
В которые Вселенная течёт,

Чтоб стать живой, чтоб выйти из горнила
Глазастой… Твердь меня не породила,
Но как смириться, что меня сожрёт?

* * *

Что поведать перед отбытием
в неизвестное, безотрадное?
Жизнь –
           большое событие,
смерть – 
           заурядное…
Так успей же себя в пути
исчерпать до последней степени,
чтоб в могилу не унести
ни догадки,
            ни песни,
                          ни семени.
И когда тебя пустота
обовьёт утешительным пологом,
отзовётся
            гулким колоколом
жизни прожитой
            полнота.

Похороны поэта

Я жизнь люблю и умереть боюсь…
(А. Тарковский)

…и лежал он, уже ничего не боясь,
утопая в цветах. Для него началась –
не расскажет какая – дорога;
нам еще горевать у порога
и бояться черты роковой,
где рыдает Шопен, как живой.

(1989)

* * *

Так он любил, так любил
на воду глядеть, на огонь,
на молодость женских плеч,
на звёзды, на снег, на цветы…

Он больше уже не вставал
и мир закрывал глазами,
но ещё бормотал, бормотал,
заговаривал смерть стихами…

* * *

Там, где вечный покой,
поголовное, скажете, равенство?
Белоснежные сны
вместо спектра сердец и имён;
ровный свет без теней
и блаженство беспамятства,
потому что при памяти –
какой там покой или сон?

…Подадут в час прощания
нищим на паперти,
хор споёт, как положено,
за упокой…
Не лишайте меня,
не лишайте бессонницы памяти
о несчастной, счастливой,
короткой дороге земной!

* * *

Умирают мои имена,
мои прозвища, клички,
уменьшительные, ласкательные,
неповторимые, –
что по сравнению с ними
имя с отчеством,
таблички с должностью,
золотое тиснение
на гранитной плите?

За этой дверью…

За этой дверью правда обо мне,
А я спешил. Стучал в другие двери,
где нет вопросов, где живёт доверье,
неведенье, подобное весне.

Пока живу, я не сыграю в ящик,
пока пою, та правда не нужна,
пока люблю, вся мудрость в настоящем,
а будущему с прошлым – грош цена.

Но в тишине, в бессоннице – итоги
встают передо мной наедине:
я вижу дверь, где правда обо мне,
распахнута. Я медлю на пороге.

Все, что не знал, – предъявится мне вдруг,
все, что забыл, – напомнится… Как воры,
в засаде – сплетники и репортёры,
среди зевак – о Господи! – мой внук.

А где критерий? Слава до потери
стыда? И правда до блохи?..
Я за собой захлопну плотно двери,
из-под неё просуну вам стихи…

* * *

Окружен я вечностью и небом.
Кто сказал, что до и после – мгла?
Где я был, когда нигде я не был?
Где-то был я, коли жизнь была.

Где-то буду, коли жизнь продлится,
а она продлится, спору нет,
более того, распространится,
словно свет по всем кругам планет.


Представленные в публикации стихи напечатаны по изданию: Ковальджи К.В. Избранная лирика. – Москва. «Время», 2007.

Ссылки на публикации, связанные с творчеством поэта Кирилла Владимировича Ковальджи, в нашем журнале на его авторской странице.

Мария Ольшанская