«Теперь, когда уже не повторить…»

Я, Мария Ольшанская (она же Мария О.), обращаюсь к будущим читателям нового Интернет-журнала со вступительным словом. Для меня это очень значительный момент — ведь до этого я публиковалась в другом издании, а вот теперь вся ответственность ложится на мои хрупкие плечи.

Слева на странице вы видите рисунок московской художницы и дизайнера Ирины Терновой. «Да это же я!» — удивленное восклицание было первой моей реакцией, ведь с Ирой мы никогда не виделись. Моя поза, мой стиль одежды и очертания фигуры. А главное — мироощущение, так удачно выраженное. С тех пор этот рисунок стал моей визитной карточкой, а ее работами я с удовольствием пользовалась при оформлении публикаций. Думаю, что Ирина Терновая и в новом проекте будет хорошо представлена.

«Откуда такое странное название у журнала, почему?» — спросите вы. Вместо ответа я предлагаю прочитать мой небольшой рассказ двухлетней давности «Черепаха на острове».

Было настроение да прошло, а черепаха ждала своего часа и дождалась — название рассказа «экспортировано» в новое место. Так получилось, что создание собственного проекта сопровождала самая настоящая мистика. Это и появление «дяди Бори» в самый нужный момент, когда моя душа рвалась к новой жизни — он еще попотчует читателей своими байками про науку! Это и материализация моих регулярных кошмарных сновидений, в которых я опять то сдаю экзамены, то защищаю диплом. Это и как нельзя кстати попавшее на глаза стихотворение прекрасного русского поэта Владимира Соколова — слева под рисунком.

Стихотворение можно рассматривать как программу нашего проекта. О Владимире Соколове я надеюсь рассказать в одной из публикаций, тем более что мне поможет другой прекрасный русский поэт и писатель Кирилл Ковальджи, творчество которого представлено в нашей «Читалке».

Итак, вот он, источник и составная часть! Почти по напрочь забытому марксизму-ленинизму. После рассказа я продолжу свое вступительное слово.

Черепаха на острове

Помнишь, ты сказал, что из этой истории может получиться хороший рассказ? Наверное, пришло такое время… Я так устала! Слова — свои и чужие — вызывают во мне отторжение. Люди… насколько они порой раздражающе утомительны. Стихи — это просто аллергия, от которой нет спасения, разве что забыть о них на время вообще. Музыка… Звуки — это прекрасно, если это не звуки человеческого голоса. Я смотрю на звездное небо, и во мне возникает мелодия. Она не имеет отношения к людям. Она соотносится в моем сознании только с этими звездами.

Я хочу быть старой мудрой черепахой, невидимой и беззвучной, чье присутствие можно ощутить только по легкому шороху травы, который не объяснить дуновением ветра. Проползла осторожно — и нет меня, стихли звуки…

Я устала давать отчет по поводу и без повода, я устала контролировать, дозировать слова, чувства, даже мысли. Люди, чье существование так или иначе, в той или иной степени переплелось с моим — сколько их было? Будущей старой мудрой черепахе не сосчитать…

О тебе не знает никто, и в этом спасение. Мне хотелось бы провести оставшееся время Робинзоном на необитаемом острове, где нет не только Пятниц, ни даже суббот и воскресений. А, может быть, ты захочешь стать моим Пятницей, малышом Маугли, юным и невинным, которому старая мудрая черепаха передаст свой жизненный опыт, научит читать и писать, споет все песенки, которые помнит, прочтет все стихи, которые знает?

Надеюсь, что на этом необитаемом острове пройдет аллергия на строчки и звуки.

Представляешь? Я выучу тебя буквам, ты научишься складывать их в слоги, слова и предложения… А потом во время отлива на мокром песке тонкой веткой день за днем я буду писать для тебя историю своей жизни, вспоминать все удивительное, что в ней происходило, все смешные и печальные случаи. Ты должен будешь хорошо стараться, чтобы между отливом и приливом не только прочитать мои слова на песке, но и запомнить их. Ведь там, в человеческом обществе, куда ты наверняка попадешь после моего «ухода» — я тебе это обещаю, — тебе наверняка многое может понадобиться.

Ну как, мой юный Пятница-Маугли, с темными волосами до плеч, с яркими синими глазами, которым не страшно южное океанское солнце — они никогда не потеряют своей удивительной синевы? Согласен ты разделить островную участь старой черепахи? Она не будет досаждать тебе. Когда ты станешь читать написанное мною, я тихо уползу вглубь острова, на солнечный пригорок, заросший травой, и, подняв уставшие глаза к небу, синему и яркому, как твои глаза, мой мальчик, буду медленно (все же черепаха!) размышлять, чем же тебя удивить дальше, чему научить, о чем рассказать…

Мне не нравится имя Пятница — пока для меня ты будешь Маугли. Но если ты согласишься пожить со мной на моем острове, а я в этом почти не сомневаюсь (кому не захочется иметь своей подружкой мудрую черепаху!), то сможешь взять себе другое имя, которое понравится тебе больше моего.

Послушай, есть две удивительные сказки о любви — самая прекрасная и самая печальная.

Самая печальная — это, конечно же, «Русалочка» Ганса-Христиана Андерсена (потом я расскажу тебе об этом удивительном сказочнике). В ней героиня ради достижения своей мечты поступилась прекрасным голосом и роскошными волосами, а каждый шаг по земле, на которую она так стремилась, доставлял ей невыразимую боль. Самое печальное — она так и не получила того, к которому стремилось ее сердце — принц полюбил другую, она умерла и должна будет долгие годы скитаться среди звезд, пока не обретет человеческую душу.

Самая прекрасная сказка — это «Аленький цветочек» Николая Аксакова — сказка о дружбе между прекрасной девушкой и ужасным чудовищем, принцем, заколдованным злой волшебницей до тех пор, пока его не полюбит в этом облике какая-нибудь девушка. Вот в этой сказке счастливый конец — Настеньку не остановил ужасный облик чудища, полюбила она его, не испугалась.

Я не жду от тебя любви, синеглазый мой Маугли, ее ты встретишь позже, когда по моему велению покинешь наш необитаемый остров. Поэтому ты спокойно и без страха будешь слушать и читать рассказы мудрой черепахи. И уж я постараюсь, чтобы в твоем воображении возникали удивительные картины, образы, звуки… Ты будешь видеть прекрасных девушек, и когда-нибудь, после моего ухода, одна из них станет твоей возлюбленной…

Ах, какой удивительной подружкой мечтает стать для тебя старая мудрая черепаха! И, представь себе, без всякого колдовства, просто по велению моей фантазии, я превращусь в черепаху, если ты захочешь разделить со мной мое убежище.

Соглашайся, синеглазый мой мальчик, с длинными темными волосами до плеч, стройный, прекрасный, загорелый под лучами, казалось бы, никогда не заходящего солнца…

Знаешь, это очень хорошо, что мы с тобой пока еще мало знакомы, и ты не станешь слишком пристально вслушиваться и всматриваться (когда я научу тебя читать) в мои слова.

Буду ли я рассказывать тебе реальные истории из своей жизни или же поведанные мне другими людьми — ведь правда же, для тебя это не станет препятствием. Считай, что все, о чем я буду говорить или писать, случилось с мудрой черепахой. И я надеюсь, что в твоей будущей жизни среди людей ты не раз вспомнишь наш остров.

Вот теперь ты будешь моим Маугли — в этой сказке о старой и мудрой черепахе на острове. Но помнишь, когда сказка еще не началась, я как-то упомянула интересную книгу*, в которой тоже фигурировала, будем говорить, черепаха? Тогда и возникла идея прекрасного рассказа — об истории, похожей на ту, о которой говорилось в книге. Пусть наша сказка и станет таким рассказом, даже не рассказом, а повестью, почему-то мне кажется, что не только мне, но и тебе тоже будет интересно пожить в этой сказке, на нашем с тобой острове... Здесь так тепло, и это море вокруг, и эти сосны, которые мне так нравятся, и пронизанные лучами солнца, поросшие высокой травой и цветами удивительной, невиданной красоты пригорки. Жаль, что когда мне придется уйти, то я не смогу раствориться в белом островном песке, а придется тебе по старому морскому обычаю опустить меня в море, на дне которого душа черепахи, быть может, встретит сестричек печальной Русалочки…

* Имеется в виду повесть Рея Бредбери «Вино из одуванчиков»

*******

Свое вступительное слово я назвала строкой другого стихотворения Владимира Соколова — «Теперь, когда уже не повторить…»

Действительно, та Вселенная, в которой мы все когда-то существовали, взорвалась, и нет ее. Но там осталось многое, что было нам дорого — наша юность, наши кумиры, прочитанные нами книги и спетые нами песни. Жизнь изменилась, мы все к ней с разной долей успеха приспособились, но вот все тянет оглянуться назад. И что это за сила такая, подобная мыслящему океану Солярису, созданному фантазией Станислава Лема?

Стихотворение Владимира Соколова (то, что слева) датировано 1967-м годом. А тремя годами раньше другой поэт, Давид Самойлов, написал вот это —

Я зарастаю памятью,
Как лесом зарастает пустошь.
И птицы-память по утрам поют,
И ветер-память по ночам гудит,
Деревья-память целый день лепечут.

И там, в пернатой памяти моей,
Все сказки начинаются с «однажды».
И в этом однократность бытия
И однократность утоленья жажды.

Но в памяти такая скрыта мощь,
Что возвращает образы и множит...
Шумит, не умолкая, память-дождь,
И память-снег летит и пасть не может.

Понятно, что мы воздействуем на свою память — забываем плохое, приукрашиваем хорошее. Но и память наша воздействует на нас — руководит нашими поступками, придирчиво оценивает нас в этой новой жизни, хранит наши вкусы и пристрастия. И даже если мы будем писать на страницах сайта о современности и злободневности, все равно это будет взгляд людей оттуда, из нашего прошлого.

Начиная свой собственный путь в мировой паутине, мне хочется поблагодарить людей, которые этому способствовали. В-первую очередь — основателя и руководителя историко-художественного журнала «Солнечный ветер» ВлВ, открывшего во мне склонность к словосложению (там я и публиковалась под именем Палома). Во-вторых, я благодарна моим читателям, среди которых оказался «дядя Боря» — в миру Борис Лукьянчук, физик, литератор, замечательный человек и мой вдохновитель. Без него этого проекта просто бы не было. Обращаю ваше внимание на рубрику «Записки кофейного секретаря» (байки про науку от дяди Бори). Надеюсь, что она будет пополняться с должной регулярностью.

Когда-то Владимир Соколов написал стихотворение «Я устал от двадцатого века».

А я, получается, ностальгирую по нему и, вопреки Соколову, прошу, «чтоб меня легковерно от земли, что так выглядит скверно, шестикрылый унес серафим» — прямо на необитаемый остров, где живет черепаха.